Месть: Меган, Гарри и война между Виндзорами. Глава 11. Reitmans – дубль два
Перевод книги Тома Бауэра
13 марта Меган прилетела в Монреаль на вторую съемку рекламного ролика Reitmans.
Когда она пришла на место съемок – старый ресторан под названием Auberge Saint-Gabriel – напряжение было неприятным. Контракт на восьмидневную работу принес Меган 202 628 долларов плюс 7-процентный роялти. Общий бюджет в размере 4 миллионов канадских долларов, сформированный вокруг авторитета Меган в моде, был объявлен как «вдохновляющий, но не отталкивающий».
Джинни Вонджидис-Миллер, глава отдела маркетинга, назвала Меган «Национальным представителем» Reitmans.
«Нам нужен был кто-то со своей точкой зрения», — сказала она.
Очень скоро многие из творческой команды, связанной с кампанией, были измотаны точкой зрения Меган.
Обсуждения концепции рекламного ролика – или сюжетной линии – начались в феврале. 35-секундный рекламный ролик летней кампании назывался «The Label». Меган, креативные директора, нанятые агентством Tank, и Джон Грамматико, режиссер фильма, разошлись во мнениях по поводу «концепции», которая закончилась тем, что Меган произнесла слоган «Reitmans . . . Really».
В течение нескольких недель Меган осуждала сценарий: красивый мужчина приглашает Меган потанцевать на вечеринке, чтобы иметь возможность прочитать этикетку на ее платье. Могла ли такая красивая женщина действительно носить платье Reitmans?
«Это не имеет смысла!» — воскликнула Меган по поводу раскадровки. «Я дерзкая американка, и если мое имя будет на чем-то, я скажу свое слово».
Эммануэль Таон и креативный директор Софи Годе неохотно вносили изменения. По их мнению, Меган не предложила никаких достойных альтернативных идей, кроме предположения, что место на Карибах с голливудским бюджетом было бы лучше. По мнению Меган, руководители рекламного агентства пообещали Reitmans больше, чем они могли обеспечить в рамках бюджета.
4 марта споры достигли своего апогея. После ожесточенных перепалок было внесено несколько изменений в сценарий, но Меган снова отвергла их.
«Она прокладывала себе дорогу бульдозером и ни разу не сказала ни одного доброго слова», — пожаловался один из членов команды.
Никто не устоял перед ней. Когда спор достиг апогея, Меган перестала брать телефон. В тот вечер Джон Грамматико, режиссер, известный как профессионал без эго, написал креативному директору Tank по электронной почте. Он убедил ее согласиться на решение, чтобы избежать дорогостоящих, отнимающих время конфронтаций во время самих съемок. Меган, предположил Грамматико, была не совсем неправа. Агентство сосредоточило рекламный ролик на лейбле Reitmans и платье. Но, как и все звезды, Меган хотела, чтобы все внимание было сосредоточено на ней самой.
«Ей нужно, чтобы ей льстили, — писал он, — и она права. Знаменитости хотят быть героями».
Решение состояло в том, чтобы «поставить Меган во главе, потому что она красива и знаменита, и она все контролирует». Вместо сюжета, в котором мужчина смотрел на этикетку, предложил Грамматико, он должен смотреть на Меган. Креативный директор неохотно согласился. Сценарий был переписан Грамматико.
В конце танца неизвестные женщины, наблюдающие за танцорами, пытаются взглянуть на этикетку на потрясающем платье Меган и сталкиваются нос к носу с Меган. Поворачиваясь на танцполе, она с улыбкой говорит женщинам: «Reitmans . . . Really».
Раскадровка Грамматико была принята. Но семена раздора были посеяны. Через год после первой кампании Меган была уже менее очарована тем, что ее «бренд» был привязан к Reitmans. Мало того, что ее имя было связано с дешевым лейблом, так еще и их новая одежда была явно непривлекательной. Кроме того, у нее выросло чувство собственного достоинства. Чтобы доказать свою значимость, она потребовала дополнительного особого к себе отношения. Недовольная тем, что ее представительский люкс за 1531 канадский доллар за ночь в отеле Place d’Armes в Монреале состоял только из главной спальни, гостиной и дамской комнаты, Меган потребовала, чтобы агентство зарезервировало номер побольше в более дорогом отеле Gault.
«Она настаивает», — сказал ее агент.
Съемочная группа сопротивлялась.
«Она хочет фотографии гостиничных номеров и комнат, отведенных ей на съемочной площадке», — кричал ее агент.
Затем Меган потребовала, чтобы ее зарегистрировали в отеле под псевдонимом Джейн Смит.
«Ее личность должна храниться в секрете», — сказала ее агент Лори Сейл. «Меган не хочет, чтобы к ней приставали сотрудники отеля, другие гости или фотографы».
Съемочная группа была сбита с толку. Никто во франкоговорящем Монреале не знал Меган. На этот раз отель отказал в удовлетворении запроса. Она была зарегистрирована под своим именем, и у отеля не было ни одного папарацци.
В гостиничном номере жалобы Меган достигли очередного пика. Не обращая внимания на цветы, бутылки ее любимого вина и даже специальную ручку для каллиграфии, аккуратно положенную на столе, она раскритиковала халат и тапочки Tempurpedic отеля. Она хотела Dior. Чай был не той смеси, а веганский зеленый сок был теплым.
Прибытие Меган на съемочную площадку в 7:10 утра было ожидаемым. «Принцесса идет», — хихикнул один из помощников. С суровым лицом Меган вошла в ресторан, избегая зрительного контакта с командой. Ее агент потребовал, чтобы только назначенные лица на съемочной площадке имели право разговаривать с ней. Этот приказ был отдан 58 членам канадской съемочной группы. Натянуто улыбнувшись, она скрылась наверху, в своей гардеробной. Разговоры в съемочной группе был столь же ядовитыми: «Она фальшиво милая».
Два часа было отведено на то, чтобы сделать прическу и макияж, а также, по ее последней просьбе, покрасить ногти. Во время этого сеанса Меган оживленно болтала о жизни с Феликсом, ее доверенным парикмахером. Маникюрша, женщина лет тридцати с небольшим, присоединилась к разговору. По словам тех, кто там присутствовал, Меган была грубой и неприятной. Маникюрша была ошеломлена. Наступила тишина, когда она закончила с ногтями. Маникюрша была уволена. Она покинула место в слезах.
«Эта необычная ситуация вызвала у меня стресс, — призналась она позже. — Она до сих пор преследует меня».
В течение всего дня Меган появлялась на съемках в сопровождении своей свиты – парикмахера Феликса и визажиста Марко, — а затем вернулась в свою комнату. Обоим было приказано никогда не отходить от нее.
«Она всегда была сыта по горло, — отметил один из членов съемочной группы, — вздыхала, пыхтела и закатывала глаза по любому поводу. Работать с ней было тяжело».
Другой заметил, что она была «очень милой» с Феликсом и Марко, и тут же, поворачиваясь к съемочной группе, была «очень неприятной». Одежда бренда Reitmans, которую она должна была носить, по словам Меган, была неудовлетворительной. Определенно уступала Шанель.
Жалобы Меган заставляли членов команды корчить насмешливые рожи за ее спиной.
«Она здесь ради своего эго, а не ради искусства», — сказал другой разочарованный член команды.
Иногда она открыто отказывалась следовать указаниям Джона Грамматико или просила его сменить точку зрения. Грамматико терпеливо объяснял свои намерения. Никто не осмеливался противоречить Меган. Сохранение их рабочих мест зависело от удовлетворения ее требований. Единственным утешением было реальная съемка Меган. Перед объективом она превращалась в теплую, гламурную икону. Камера любила ее, и она любила камеру.
В конце 12-часовых съемок съемочная группа завершила работу, чтобы избежать тройных выплат. На раскадровке было подготовлено семнадцать кадров. Из-за разногласий Грамматико не смог записать два важных кадра.
На следующий день настроение было испорчено с утра. Новое помещение находилось в мансарде на улице Сен-Пьер. В течение 12 часов Меган снимала видео с модными советами для веб-сайта. Поскольку технические требования были ниже, чем для рекламного ролика, световое и звуковое оборудование были заметно хуже.
В 7:10 утра прибыла Меган. Чтобы удовлетворить еще одно ее требование, сотрудники купили пару дорогих бежевых замшевых туфель Aquazzura, выбранных Меган. Из ее гримерной было слышно, как Меган жаловалась на постановку, одежду, стиль и сценарий. В частности, она намекнула, что Джинни Вонджидис-Миллер, руководителю отдела маркетинга Reitmans, не хватает чувства моды. В отместку члены команды начали говорить по-французски.
«Меган была оскорблена, — вспоминал один человек. — Она приняла это близко к сердцу».
Во время съемок Меган спросили: «Какая канадская женщина вас вдохновляет?»
Она рассмеялась и попросила привести примеры.
«Ни одна из них меня не вдохновляет», — ответила она. «Вы не можете заставить меня сказать то, чего я не хочу или во что не верю».
И снова никто не осмелился бросить вызов звезде, кроме Джона Грамматико.
«Мне не нравится этот снимок», — пожаловалась Меган.
Сначала ее требования об изменении ракурсов были отклонены. К концу дня Грамматико смягчился. «Неважно…», — он вздохнул и подчинился. В конце они посмотрели друг другу в глаза. «Конец», — крикнул ассистент ровно в 7 вечера. Агент Меган уже позвонила, чтобы предупредить, что ее клиентка не будет снимать ни одной лишней минуты. Она очень спешила. Не было ни одного из обычных «Спасибо» или «Увидимся снова». Меган удалилась. К удивлению сотрудников, она забыла оставить туфли Aquazzura. По ошибке она вышла из квартиры в них.
«Это последний раз, когда мы работаем вместе», — пробормотал Грамматико.
«Приятно страдать вместе с вами», — проворчал один менеджер по работе с клиентами оператору.
«Она определенно самый подлый человек, которого я когда-либо встречал. Просто к сведению», — написал третий режиссер Жан Малек в Facebook.
Другая женщина — член команды была более конкретна. Давняя поклонница «Форс-мажоров» и Меган, она с нетерпением ждала возможности поработать с актрисой:
«Я поняла, что она была немного хулиганкой, наполненной нарциссическим комплексом, из-за которого все ходили на цыпочках, а агентство и съемочные группы работали круглосуточно под огромным давлением стресса без какой-либо демонстрации признательности вообще. Чаще всего из ее уст звучала саркастическая, снисходительная, унизительная критика».
Скандал угрожал третьему дню съемок – Меган должна была рекламировать джинсы Reitmans. Чтобы спасти кампанию, президент розничной торговли Reitmans Уолтер Ламот встретился с Лори Сейл в отеле Лос-Анджелеса. По словам Ламота, во время съемок Меган занялась гримом и разглагольствовала о съемочной группе, творческом персонале и руководителях Reitmans. Проблема, объяснил Ламот, заключалась в том, была ли Меган готова завершить контракт и продвигать ассортимент по телевидению.
Агент позвонила Меган. «Такое поведение больше никогда не должно повториться», — сказали Меган. Простым языком агент приказала своей клиентке прислать написанные от руки извинения и выполнить свой контракт. Никаких извинений не последовало, а, по настоянию Меган, для съемок третьего дня была нанята другая продюсерская компания. Меган настолько запугала сотрудников, что некоторые из них боялись рассказывать о том, что происходило на площадке.
Джинни Вонджидис-Миллер, которую видели на второй съемочный день доведенной до слез и которая ушла из Reitmans после съемок, впала в другую крайность. Недавно она описала свои отношения с Меган как «отличные».
«Мне очень понравилось сотрудничество, и ее вклад был хорошо воспринят. Она была доброй, заботливой и вела себя как профессионал».
Зрители никогда не поймут, какая суматоха творилась на съемках. Любя камеру, Меган становилась другим человеком в короткие минуты съемок. Результаты хорошо снятого рекламного ролика показывали Меган в ее лучшем виде.
Отдельный фильм о работе Меган над дизайном четырех платьев для модельного ряда Меган Маркл был профессиональным. Одобренный ею образ был странным. В одном комментарии на Facebook высказывалось предположение, что кампания Reitmans загнала ее в ловушку: «Она выглядит так, словно собирается сниматься в порно. Мы даже не можем как следует разглядеть платье». Во время специальной телепрограммы Джессика Малруни согласилась с этим. Она назвала один наряд «платьем в порно-позе с бантиком на киске».
Во время монтажа рекламы Меган присылала бесчисленное количество комментариев и требований по поводу изменения цвета ее помады и линии талии. Одна просьба, касающаяся фотографии, на которой она сидит в открытых сандалиях, вызвала особое веселье: «Пожалуйста, исправьте мне ноги – к сожалению, меня убивают в Интернете за то, что [так в оригинале] люди разбирают мои ноги. На моей левой ноге шрам + моя правая нога не самая красивая (длинный носок и т.д.) – Если вы сможете смягчить это, чтобы это не отвлекало от кадра, это было бы потрясающе. Глупо, я знаю. Но поверьте мне…»
Чтобы запустить новую кампанию в Торонто, 5 апреля Reitmans устроил обед для модных журналистов. Предполагаемое присутствие Джессики Малруни повергло Меган в истерику. Декор стола, цветы и меню, кричала она своему агенту Лори Сейл в Лос-Анджелесе, были ужасны.
«Что скажет Джессика Малруни?» — причитала она.
Сейл отметила, что ее небольшая аудитория в Лос-Анджелесе никогда не слышала о Малруни. По телевизору Малруни рекламировала леггинсы Reitmans из искусственной кожи и пончо из кашемира. В том же прямом эфире Меган рекламировала одежду, произведенную Forever 21. Компанию критиковали за то, что она платила своим работникам в Лос-Анджелесе всего 4 доллара в час, а в среднем 7 долларов в час, набрав 2 балла из 5 за «Этичную трудовую практику» и 2/5 за «Усилия по сокращению отходов».
Как только пыль улеглась, Reitmans остались довольны. Рекламным роликам приписывали увеличение продаж более чем на 20%. Забыв о своем гневе, Меган рассказывала о телевизионной рекламе и рекламных щитах с ее лицом по всей Канаде как о том, что они изменили ее жизнь. «Это важный момент», — сказала она.
