Сцена была незабываемой. Меган и Гарри сидели перед гигантским экраном в огромной гасиенде Тома Баррака, миллиардера, поддерживающего Трампа, и смотрели последний сериал «Корона». Представленные Барраку Опрой Уинфри, Сассексы приехали на горное ранчо площадью 1200 акров недалеко от Санта-Барбары, чтобы встретиться со скандальным отцом шестерых детей, который контролировал многомиллиардную империю недвижимости, связанную с арабскими инвесторами.
Гарри во время просмотра шоу без разбора комментировал вымышленную версию правления его бабушки и дедушки и враждебные отношения его родителей. «О, все было гораздо хуже», — неоднократно повторял он. Жизнь среди голливудских знаменитостей подорвала понимание Гарри о благоразумии и верности своей семье. Его замечания отражали миссию Сассексов. Во-первых, чтобы отомстить королевской семье, а во-вторых, создать свой бренд.
Чтобы оставаться в центре внимания и зарабатывать миллионы долларов, Сассексы стремились к максимальной публичности. Нормальное понимание конфиденциальности было отброшено. Вскоре после визита к Барраку Гарри ехал по Лос-Анджелесу на автобусе с открытым верхом вместе с Джеймсом Корденом и съемочной группой. Британская звезда пьесы «Один слуга, два господина» был заснят на видео, когда подавал чай с печеньем принцу, который, в свою очередь, льстил комику. Гарри сам напросился появиться на шоу Кордена, как сказал его продюсер.
Еще раз, на этот раз для камеры, Гарри повторил свою похвалу сериалу Netflix. Несмотря на то, что его семья называла «Корону» «топорной работой», Гарри сказал Кордену с жалостью к себе: «Мне намного комфортнее с «Короной», чем с историями, написанными о моей семье, моей жене или обо мне». Он добавил: «Конечно, это не совсем точно, но в общих чертах это дает вам приблизительное представление об образе жизни королевской семьи, о том, как важно ставить долг и служение выше всего остального, и о том, что из этого может получиться».
Мало кто забыл, что к тому времени у Гарри был заключен контракт с Netflix. Его не беспокоил тот факт, что интервью Кордена транслировалось в феврале 2021 года, в ту ночь, когда принц Филипп находился в больнице тринадцатый день, а королева по телевидению призвала британцев сделать прививку от Covid. В своем стремлении к известности Гарри, похоже, проигнорировал горе своих бабушки и дедушки. Нарушая обычай, он также сообщил, что королева подарила Арчи на Рождество вафельницу.
Владельцам дома в Бель-Эйр Гарри заявил: «Я действительно умираю от желания пописать». Они разрешили ему воспользоваться «их ванной». Время от времени самоуничижение становилось важным элементом в стремлении Сассексов к известности. Даже первый подкаст Archewell для Spotify основывался на том, чтобы уговорить 19-месячного Арчи сказать что-нибудь.
«Можешь говорить в него, — призвал Гарри сына, указывая на микрофон. «Арчи, это весело?» — отчаянно спросила Меган. — Весело, — ответил Арчи. — После меня, готов? — приказал Гарри своему сыну. «Скажи: «С Новым годом». Пара нервно рассмеялась.
В центре их подкаста Spotify были 13 гостей, приглашенных «принцем Гарри, герцогом Сассекским, и Меган, герцогиней Сассекской», чтобы рассказать о «силе связи». Среди них был Элтон Джон. Он решил признаться, что был «выздоравливающим» алкоголиком, который пережил блокировку Covid, благодаря Zoom. Посыпались новые признания. Чтобы привлечь внимание общественности, Сассексы полагались на саморазоблачение, в том числе и самих себя.
Чтобы рассказать миру у беременности Меган был нанят Мисан Гарриман, фотограф нигерийского происхождения, получивший образование в Брэдфилде, небольшой английской государственной школе, и известный своей поддержкой движения Black Lives Matter. Результат был впечатляющим. На черно-белой фотографии Гарримана Меган лежала на земле под ивой, положив голову на колени Гарри. Ее правая рука покоилась на животе.
Гарантированно появившись на первых полосах по всему миру, Гарриман сообщал, что сделал фотографию «свободных духом» из Лондона на iPad.
«С древом жизни позади них, — писал он, — и садом, олицетворяющим плодородие, жизнь и движение вперед, им не нужно никаких наставлений, потому что они вальсируют по жизни вместе, как абсолютные родственные души — так есть и так будет всегда».
Позже выяснилось, что ива была прифотошоплена к фотографии, сделанной Гарриманом в Лондоне. Вскоре после съемки Гарриман был назначен председателем лондонского Саутбэнк-центра, одного из крупнейших художественных и музыкальных комплексов города.
«Женщина, стесняющаяся публичности, сообщает 7,67 миллиардам человек, что она беременна», — гласил заголовок Daily Star над фотографией. Газета повторила шутку Пирса Моргана: «Они уехали из страны ради частной жизни и с тех пор почти не затыкаются… Все это полная чушь».
Сторонники Меган согласились с ее собственным определением конфиденциальности:
«Я думаю, что у каждого есть основное право на неприкосновенность частной жизни. Мы не говорим ни о чем таком, чего никто другой не ожидал бы. Речь идет о границах… уважении».
Меган представляла мощную линию мнений среди влиятельных людей. Рекламное наступление Сассексов сбило с толку личного секретаря королевы Эдварда Янга и его сотрудников. Янг понимал, что популярная пара рекламирует себя за счет Дворца, но представлял, как бороться с этим.
Через год после Сандрингема Сассексы закрепили свой разрыв с королевской семьей, в том числе, как считали чиновники дворца, и интервью с Опрой Уинфри. Никогда прежде в современную эпоху монархии не бросали такой вызов. Вместо того чтобы вызвать опытных стратегов для планирования контратаки и подрыва позиций калифорнийцев, Янг запаниковал.
Дело Меган против Mail on Sunday рассматривалось в суде; и сотрудники Дворца, которые жаловались на издевательства Меган, были недовольны тем, что их обиды были похоронены. Со своей стороны, в течение 2020 года у Меган были веские основания полагать, что меморандум Джейсона Кнауфа, описывающий обвинения ее в буллинге, был забыт.
Аналогичным образом она предположила, что Кнауф не станет разоблачать неточность ее собственного заявления в Высокий суд о ее письме отцу и ее отказе в какой-либо помощи авторам «В поисках свободы». Робкие дворцовые чиновники будут сопротивляться открытой войне. Казалось, ее игра окупилась. Дэвид Энджел, поверенный Джейсона Кнауфа, не слишком помог Mail on Sunday. Он объяснил, что дворцовая четверка знала, как создавалось письмо, но ничего не сказала о своих доказательствах. Редактор газеты был разочарован.
Еще более удивительным было заключение судьи Уорби. Скептически относясь к тому, что газета может предоставить доказательства, противоречащие Меган, Уорби решил, что в судебном разбирательстве нет необходимости. Меган получила победу, не подвергаясь перекрестному допросу. Судья отказался заслушать показания четырех сотрудников Дворца.
Он решил, что большая часть доказательств, представленных газетой в свою защиту, включая текстовые сообщения Меган, не имеют отношения к делу. Газета, по его словам, отказалась «увидеть свет». Их защита, заявил он, «свелась к спекулятивным гипотезам, основанным на слухах из неизвестного источника, которые не имеют подтверждения и опровергаются обоими ключевыми фигурами». Удивительно, но Уорби вынес суммарное решение в пользу Меган. Газета, по его мнению, нарушила ее авторские права и частную жизнь.
В своем решении Уорби осудил публикацию в газете выдержек из письма как «явно чрезмерную и, следовательно, незаконную». Принадлежность к королевской семье не делала человека общественным достоянием. Ее письмо, как постановил Уорби, было письмом несчастной дочери — и личным. Не было никакого «общественного интереса» в разоблачении отношений Меган с ее отцом; точно так же Томас Маркл не имел права оспаривать диффамацию журнала People в его адрес. Ее отношения с авторами книги «В поисках свободы» также не имели значения. Авторитет и репутация Меган были защищены судьей от любого оспаривания. Меган и Шиллингс одержали полную победу.
Газета и медиаиндустрия были озадачены решением Уорби. Отказ в судебном разбирательстве оскорблял смысл правосудия. Никто не мог объяснить поворот судьи. Камилла Лонг, представляя шок, охвативший средства массовой информации, описала решение Уорби как «исполнение мечты сильных мира сего, желающих избежать пристального внимания». Общественности, которая позволила Гарри и Меган использовать британский бренд для зарабатывания денег, судья отказал в правде». Неудивительно, что Меган не согласилась с этим.
«Мы все выиграли», — говорилось в заявлении Меган. «Никто не может посягать на чью-то частную жизнь и эксплуатировать ее», — добавила она. «Я разделяю победу с каждым из вас, потому что мы все заслуживаем справедливости и правды, и все мы заслуживаем лучшего». По ее словам, обращение с ней со стороны средств массовой информации было «незаконным и бесчеловечным». Общественность, настаивала она, имеет право на «достоверные, проверенные фактами, высококачественные новости».
16 февраля, воодушевленная этой победой, Меган сидела в саду Санта-Барбары, готовясь к интервью с Опрой Уинфри, которое было запланировано еще до ее свадьбы. Теперь она была готова пристыдить своих родственников и выступить против Кембриджей. Это была месть отверженной — королевской семье. Это была месть отверженной — королевской семье. На ее прицеле были те, кто опорочил ее репутацию в Лондоне ложью о предсвадебных ссорах и издевательствах. «Жизнь состоит в том, чтобы рассказывать истории, верно?» — сказала Меган. «Рассказывать истории через правдивую призму».
За предыдущие недели реплики Меган были написаны, переписаны и отрепетированы. Она точно знала моменты, в какие моменты будет колебаться, задержит дыхание, прикоснется к тщательно уложенной пряди волос, изобразит свое нежелание резко осудить королевскую семью, а затем, преодолев нерешительность, застенчиво повторит свое обязательство говорить правду. Интервью длилось три часа двадцать минут. Гарри появится примерно через два часа. Во время съемок Меган рассказала, что ждет девочку. Она не упомянула о том, что принц Филипп приближается к концу своей жизни. Опра Уинфри поблагодарила гостей. Спустя несколько часов звезда объявила о сенсации. «Это лучшее интервью, которое я когда-либо брала», — заявила миру Опра Уинфри. Запись будет отредактирована для всемирной трансляции в воскресенье, 7 марта.
В Букингемском дворце был шок. То, что Сассексы не сообщили об этом Дворцу заранее, было расценено как оскорбление. Чиновники опасались худшего. Теперь Эдвард Янг мог понять, почему спешил Гарри, убеждая королеву, разрешить им заключать коммерческие сделки, но при этом оставаться работающими и беспристрастными членами королевской семьи. Доверие к Гарри быстро падало.
Янг рекомендовал принять ответные меры. Королева решила, что Сассексы должны отказаться от оставшихся королевских покровительств. Гарри лишили последних воинских званий и его покровительства Футбольному союзу регби и Фонду Содружества. Поскольку он родился принцем, то сохранил этот титул. Меган потеряла покровительство Национального театра и Ассоциации университетов Содружества, но при этом сохранила свой королевский титул. (Хотелось бы уточнить, что Меган нельзя лишить титулов, поскольку у нее лично их нет. Ее титулы — это женские производные от титулов ее мужа).
Оставалось только договориться о согласованном заявлении. Дворец в одностороннем порядке объявил: «Оставляя работу в королевской семье, невозможно продолжать выполнять обязательства, связанные с государственной службой». Сассексы тут же огрызнулись в ответ: «Мы все можем жить жизнью служения. Служение универсально». Ответный удар Сассексов, подготовленный советниками Меган, появился как раз в тот момент, когда 99-летний принц Филипп вновь поступил в больницу.
Королевская семья сражалась на зыбкой почве. Среди бурных эмоций, не в последнюю очередь из-за неминуемой смерти принца Филиппа, поведение Сассексов вызывало гнев. Кто-то решил нанести превентивный ответный удар. Популярным подозреваемым без каких-либо доказательств был принц Уильям. Вероятно, информация была «слита» редактору Times, но королевский эксперт Валентайн Лоу назвал свою статью результатом «нескольких недель напряженной работы». В любом случае, результат был поразительным.
3 марта Times сообщила, что Джейсон Кнауф сообщил об издевательствах Меган над сотрудниками высокопоставленному чиновнику в Кенсингтонском дворце. Неназванный источник также утверждал, что поведение Меган вынудило двух личных помощников уйти в отставку, а третьего, потерявшего уверенность в себе, сказать: «Я не могу перестать трястись». Ни один из четырех причастных к этому лиц не был назван. Все утверждали, что они работали в «атмосфере страха», когда Меган и Гарри регулярно «унижали» сотрудников перед коллегами и неоднократно подвергали их «необоснованным требованиям». Один помощник сказал The Times, что это было «больше похоже на эмоциональную жестокость и манипулирование, которые, я думаю, также можно было бы назвать издевательством».
Валентайн Лоу писал, что к нему обращались «источники», которые считали, что «появилась лишь частичная версия двух лет, проведенных Меган в качестве рабочего члена королевской семьи, и они хотели рассказать свою версию». Травмированные и сломленные поведением Сассексов, чиновники возражали против неправильного обращения Дворца с их жалобами. Чтобы защитить Меган, Дворец отказался расследовать обвинения: «Все мужчины в серых костюмах, которых она ненавидит, должны ответить за то, что они ничего не сделали для защиты людей».
«Те, кого это касается, — сообщила Ребекка Инглиш позже в Daily Mail, — сыты по горло всем этим явным лицемерием». Предположение о том, что они, Сассексы, подвергались издевательствам и были изгнаны, когда другие испытывали то же самое обращение от их рук!»
Адвокатов Меган за неделю уведомили об обвинениях The Times. Букингемский дворец попросили предоставить доказательства — документы, тексты и электронные письма — ее издевательств. В конце концов, представители Сассексов не смогли предъявить законных оснований для предотвращения публикации. Ответный удар Меган был подготовлен заранее. «Давайте просто назовем это своими словами», — сказала Меган. «Рассчитанная клеветническая кампания, основанная на вводящей в заблуждение и вредоносной дезинформации».
Ее адвокаты сетовали на то, что газета «использовалась Букингемским дворцом для распространения совершенно ложной информации… . . Мы разочарованы тем, что это клеветническое изображение герцогини Сассекской получило доверие со стороны средств массовой информации». Адвокаты добавили, что герцогиня была «опечалена этим последним нападением на нее, особенно как на человека, который сам стал объектом издевательств над собой и глубоко привержен поддержке тех, кто испытал боль и травму».
Сассексы истолковали газетное сообщение как еще одно злонамеренное нападение Дворца на них самих, невинных жертв. Гарри и Меган не сомневались, что утечка была спровоцирована Уильямом, чтобы сорвать их важный момент – превентивный удар перед их большим интервью. Поскольку Джейсон Кнауф написал меморандум, либо он, либо его начальство слили его в Times. Сассексы знали, что дворцу не будет предоставлено право на ответ или даже приглашение прокомментировать их обвинения против королевской семьи в шоу Опры Уинфри. Но они все для себя представляли по-другому: они говорили правду, а служебная записка Кнауфа была полной ложью.
Но, каким бы ни был мотив, эта стратегия не принесла результатов. Из-за отсутствия достаточных доказательств, многие читатели почувствовали, что источник газеты неубедителен. Осторожность Дворца наводила на мысль, что Эдвард Янг беспокоился о том, может ли Дворец обвинить Меган в издевательствах и в то же время защитить принца Эндрю. С опозданием дворец нанял новую фирму адвокатов для расследования обвинений в издевательствах, но намекнул, что только после исчерпывающего процесса адвокаты могут попросить Сассексов ответить на обвинения. Почувствовав эту слабость, сотрудники Меган по связям с общественностью организовали волну сочувственных заявлений ее друзей против Дворца.
«Герцогиня Сассекская, — сказал Джон Коуэн, сценарист «Форс-мажоров», — хороший человек, оказавшийся в невообразимом мире. Проработав с ней три года… я увидел теплого, доброго, заботливого человека». «Никто, — согласилась Кристен Мейнцер, подруга и писательница, — не мог быть готов к такому уровню расизма, женоненавистничества и сарказма, с которым столкнулась она». Мейнцер обвиняла «испорченную и неблагополучную королевскую семью», которая противостояла «высокообразованной миллионерше, сделавшей себя самостоятельно, которая знала, как вести пиар-игру… Многие люди думают, что вам так повезло заполучить ее, а вы все испортили». Американский телепродюсер и писатель Линдси Рот, близкая подруга Меган более двух десятилетий, сказала, что «доброта и доброжелательность заложены в ее костях».
Патрик Дж. Адамс, ее партнер по «Форс-мажорам», назвал королевскую семью «в худшем случае кажущейся архаичной и токсичной». «Это непристойно, что королевская семья продвигает и усиливает обвинения в буллинге против женщины, которая сама была фактически вынуждена бежать из Великобритании, чтобы защитить свою семью и собственное психическое здоровье». Ссылаясь на обвинения в издевательствах, Адамс продолжил: «Эта новейшая глава — просто еще один ошеломляющий пример бесстыдства учреждения, которое изжило свою актуальность, сильно переоценило доверие и, по-видимому, обанкротилось в плане порядочности. Найдите кого-нибудь другого, чтобы увещевать, ругать и мучить. Моя подруга Меган далеко не из вашей лиги».
Джессика Малруни, известная тем, что называла критиков Меган расистскими хулиганами, но теперь сама была «отменена» после того, как чернокожий блогер обвинила ее в расизме, сказала, что Меган относилась к своим сотрудникам с «добротой, сочувствием и любовью». Меган также поддержали Серена Уильямс, Кэти Перри и Орландо Блум, друзья и соседи в Монтесито, которые в качестве друзей Опры Уинфри, вместе отдыхали на яхте бизнес-магната Дэвида Геффена. В этом кругу Меган была в надежных руках. Тем не менее, ни один из ее защитников прямо не обвинил дворцовую четверку во лжи о предполагаемых издевательствах. И адвокаты Меган не предъявили к Times иск о клевете. В Канаде команда Reitmans признала правду.
Чтобы продвигать воскресную программу, CBS показала клип с Меган в пятницу, 5 марта. Совершенно спокойная, Меган сидела в саду Монтесито, прядь волос свисала ей на щеку — отличная поддержка, к которой она могла прикасаться, признаваясь в своей боли и гневе. В трейлере она рассказала, что Дворец запретил ей давать интервью Опре в 2018 году. Теперь, освобожденная, она была «в состоянии просто сделать свой собственный выбор. И иметь возможность говорить за себя». Некоторые зрители не заметили в ее глазах искренней печали.
В штаб-квартире CBS в Лос-Анджелесе царило волнение. Интервью, сокращенное до 85 минут, было предварительно продано CBS по всему миру. Опра Уинфри попала в золотую жилу. ITV в Лондоне заплатила около 1 миллиона фунтов стерлингов за права на трансляцию. Как и CBS, ITV требовала премиальных расценок за рекламу. В США CBS продавала прайм-споты производителям туалетной бумаги, средства для удаления морщин и миндального молока.
Накануне трансляции представитель Сассексов объявил, что их интервью станет «последним словом» об их разногласиях с королевской семьей. Поскольку им «нужно было высказать свое мнение», теперь они считали вопрос закрытым и хотели «двигаться дальше».
Эти слова были немедленно подхвачены пресс-секретарем Букингемского дворца. В субботу вечером он предсказал, что интервью станет быстро забытой интермедией, «затерянной в тумане времени». Он считал, что людей больше волнует Covid. Сообщается, что королева была «спокойна» и верила в долгую игру. Говорят, что она считала, что «лучше не реагировать» на то, что должно было стать «их последним словом». Выполняя свой долг, она вместе с королевской семьей провела понедельник, практически отмечая ежегодную службу в честь Дня Содружества, сказав речь о «дружбе и единстве».
Эдвард Янг не мог предвидеть сенсационных заголовков на радио и телевидении, которые появились в понедельник, 8 марта. Со своим пассивным подходом Янг также не предвидел натиска из Америки. Янг наивно полагал, что интервью на самом деле станет «последним словом» Сассексов.
В субботу вечером в Монтесито Меган лежала в постели и плакала. Не потому, что она чувствовала угрызения совести из-за своих сокрушительных обвинений в адрес королевской семьи, а потому, что Фирма организовала «клевету» о буллинге.
« Я обнимал ее, — сказал Гарри. — Мы разговаривали, она плакала, и плакала, и плакала».
Уверенный, что они сказали Опре «правду самым сострадательным образом», Гарри считал, что они оставили «возможность для примирения и исцеления».
Плача, Меган, возможно, вспомнила, как пять месяцев назад сказала аудитории журнала Fortune: «Если вы живете, зная правду, что бы кто ни говорил, вы сможете уснуть с чистой совестью». В то же время она, вероятно, также забыла сообщить той же аудитории: «Если вы послушаете, что я на самом деле говорю, то вы поймете, что я не лгу».
Той ночью Гарри и Меган, очевидно, и сами поверили, что их интервью Опре Уинфри было правдивым и не вызывало споров. «Что в итоге стало провокацией, — сказала Меган, — так это интерпретация людьми [того, что я говорю]». По их мнению, они оба были жертвами расистских таблоидов, и теперь Букингемский дворец разжигал ненависть к фиктивным издевательствам.