Хуан Карлос: В конце концов я на ней женюсь!

В 1960 году София была скромной греческой принцессой, очень тихой, с такими сдержанными манерами, что слегка напоминала монахиню, хотя и православного вероисповедания. София жила под влиянием властной личности своей матери, королевы Фредерики, которая железной рукой правила не только в своей семье, но и в своей стране.

Хотя они, казалось, вели суровый образ жизни, в те дни дотошная пресса раскрыла список драгоценностей Фредерики, несомненно, полученных за счет комиссионных, собранных тайно от чрезвычайно богатых греческих судовладельцев.

Греческая королева, прекрасно освоившая предмет, тогда еще не имевший названия — маркетинг, посчитала, что, чтобы отвлечь внимание от неприятных вопросов, ее сын должен участвовать в Олимпийских играх 1960 года в Риме на своем шлюпе Nereus. В конце концов, спорт был единственным известным занятием наследного принца. София должна была стать его вторым пилотом.

В это же время в Эшториле графы Барселонские стали просматривать список принцесс, доступных для их сына Хуана Карлоса. Ему пора было разлучаться со своими любовницами и подругами и жениться. Родителям не нравилась принцесса Мария Габриэлла Савойская, такая современная и либеральная, и, конечно, им не нравилась графиня Ольгина де Робилант, — один из ее многочисленных любовников признавался, что после того, как он побывал с ней в постели, ни одна женщина не сможет ему угодить. В Греции было две принцессы подходящего возраста: София и Ирина.

Амбициозная Фредерика признала, что Хуанито был интересным вариантом среди европейских принцев. К тому же их было немного, а у него были хорошие шансы править, поскольку Франко хотел, чтобы он он стал королем.

Летом 1960 года Неаполь стал маленькой Грецией. Владельцы заполнили порт своими роскошными яхтами и каждый вечер устраивали шумные вечеринки. София, в конце концов, так занервничала, что решила не участвовать в регате, но ее брат Константин победил и, как сказала маленькая принцесса: «Это был самый счастливый день в нашей жизни». Она сама обливала победителей из шланга. Все они смеялись и плакали одновременно.

Вечером они устроили праздник на королевской яхте «Полемитис». Фредерика встречала гостей при полном параде. Ее вид был таким торжествующим, что дон Хуан полушутя приветствовал ее:
«Здравствуй, Фредди Августа!»

Фредерика обняла графов Барселоны, София и Ирина очаровательно присели в реверансе, но Хуанито там не было. Мария (мать Хуана Карлоса) туманно сказала, что он плохо себя чувствует, но на самом деле все знали, что произошло, потому что это был скандал — сладострастная графиня Ольгина де Робилант неожиданно появилась в Неаполе, двое влюбленных сняли комнату в скромном пансионе и не выходили оттуда на протяжении 24 часов.

Палуба была усыпана букетами цветов, ложками ели каспийскую икру, бросали в море блюда на греческий манер, и когда София, уставшая, собиралась удалиться в свою каюту, появился Хуан Карлос. Темные круги под глазами, небольшие усы над губой, босой, в полосатой футболке с небрежно накинутыми на плечи рукавами свитера, он был неотразим. Его мать подтолкнула его к Софии, и, когда он собрался поцеловать ее в щеку, София отвернулась. Пахло другой женщиной! Хуан Карлос удивился: —
Что с тобой? — Я не люблю мужчин с усами, — дерзко ответила София.

Хуанито, забавляясь, спросил ее: — Да? И что вы хотите, чтобы мы сделали?

София нахально схватила его за руку, потащила в ванную, усадила, накинула полотенце на плечи, вздернула его нос и побрила!

Возможно, эта застенчивая девушка поняла, что если ей придется соревноваться с «ольгинами» и «габриэллами» этого мира, она должна вынуть свое женское оружие.

Хуан и Фредерика смотрели друг на друга с соучастием, в то время как их дети заперлись в ванной, и был слышен только смех… а потом какое-то долгое молчание.

Через неделю, когда Хуанито присоединился к своим друзьям в Эшториле, он с притворной небрежностью достал золотой портсигар, инкрустированный драгоценными камнями на восточный манер. Друзья удивились этому показушному объекту:

— Откуда ты взял это?
— Греческая принцесса подарила мне его.
— Ирина?
— София.
И добавил, смиренно пожимая плечами: — Я полагаю, что в конце концов я на ней женюсь!