Месть: Меган, Гарри и война между Виндзорами. Глава 16. Препятствия

Меган провела Рождество 2016 года в отеле в Санта-Монике. Томас и Дория присоединились к ней там. Томас все еще сиял от послания, которое Меган прислала ему в День отца в июне. Наложив текст на их совместную фотографию, она написала: «С Днем отца, папочка. Я по-прежнему твой друг, и по сей день твои объятия самые лучшие во всем мире. Спасибо за мою трудовую этику… за важность рукописных благодарственных писем и за то, что подарил мне фирменный нос Маркл. Я так люблю тебя, твоя Бин».

В конце ужина Меган сказала отцу: «Оставайся здесь на ночь». Он отказался и поехал обратно в Мексику, не подозревая, что это был последний раз, когда он видел свою дочь.

В конце января Меган пережила шок, которого так боялась. Во время съемок седьмой серии «Форс-мажоров» в Торонто она услышала, что Daily Mail опубликовала фотографии ее свадьбы с Тревором (впервые опубликованные в американском журнале) вместе с нелестным портретом семьи Маркл. Вопреки образу, который нарисовала Трейси Дули месяцем ранее, Марклы были представлены как печально известные пьянством, разорениями и банкротствами. Дважды женатый Том, бывший банкрот и заядлый пьяница, не общался ни со своим отцом, ни с сестрой. Саманту, сводную сестру Меган, прикованную к инвалидному креслу, описывали как дважды разведенную мать троих детей, которая также обанкротилась и потеряла опеку над своими детьми. Прошлое Дории было окутано тайной. Хотя в настоящее время она работала «терапевтом для пожилых людей» в благотворительной организации в Лос-Анджелесе, записи свидетельствовали, что она сталкивалась с выселением, будучи безработной. Никто не мог объяснить, почему Меган все школьные годы жила с Томасом. Где была Дория, спрашивали журналисты, в течение этих десяти лет?

Другие газеты были настроены более позитивно. В Daily Telegraph Эллисон Пирсон спросила: «Мне кажется, или принц Гарри и Меган Маркл совершенно очаровательны и являются источником бесконечного очарования? …Я не могу дождаться, когда Меган станет герцогиней…»

Daily Mail начала сравнивать «старомодную», «прямолинейную» Кейт, которая никогда по-настоящему не работала после университета, с «гламурной» актрисой, и сравнения были не в пользу Кейт.

В очередной раз отношение Меган к СМИ было продиктовано ее отношениями с Гарри. Она жаждала огласки, но только на своих условиях. Любые репортажи или фотографии, которые содержали хоть малейшую критику и не были одобрены ею и ее калифорнийскими публицистами, считались враждебными. Она хотела полного контроля. И казалось, она не желала признавать, что все ее требования в Лондоне бесполезны. Сегодня Меган была готова следовать указаниям Джейсона Кнауфа и медиаэкспертов Дворца, а завтра она полностью отвергала их советы.

Кнауф по телефону сообщил ей, что ношение ею ожерелья с буквами «М» и «Н» только провоцирует фотографов и средства массовой информации. Она посчитала этот звонок нарушением неприкосновенности частной жизни, к которой она стремилась. «Близкая к слезам и совершенно обезумевшая», — она позвонила подруге и взмолилась: «Я не могу победить. Они делают вид, что я виновата в этих фотографиях, что это выглядит так, будто я их поощряю. Я не знаю, что сказать».

По словам одного друга, «она чувствовала себя проклятой, если делала это, и проклятой, если не делала».

Некоторым во Дворце эмоциональные муки Меган казались необоснованными. Но Гарри  из-за страданий Меган становился все более параноидальным. Любые неблагоприятные сообщения вызывали бурную критику его сотрудников. Знаменательный момент произошел во время их поездки на Ямайку в марте 2017 года на свадьбу Тома «Скиппи» Инскипа, итонского друга Гарри.

Гарри прилетел из Лондона рейсом эконом-класса; Меган прилетела из Торонто на частном самолете подруги. Около 40 гостей, включая самых старых друзей Гарри, собрались на трехдневную вечеринку в отеле Round Hill в Монтего-Бей. Присутствовавшие на свадьбе родители его друзей с теплотой вспоминали, как в подростковом возрасте угощали Гарри домашними пирогами и утешали его.

Дружная компания с нетерпением ожидала встречи с Меган. Они быстро разочаровались. Она не только придиралась к еде, но и вела себя «как принцесса», отказываясь общаться с друзьями Гарри. «Мы ее не интересовали», — сказала одна мать.

Поскольку это было первое важное мероприятие, на котором Меган и Гарри появились вместе, к нему тут же проявили интерес СМИ. Свадьба проходила на самой уединенной вилле курорта, но Гарри заметил фотографа в кустах. Несмотря на то, что на нем был купальный костюм, он стал раскаленным добела.  Друзья Гарри были озадачены его особенно жестокой вспышкой гнева, учитывая частоту подобных инцидентов в его жизни. Их подозрения в отношении Меган усилились; это чувство было взаимным.  Меган не любила Инскипа и его компанию. Их шутки и их отношение к миру были для нее неприемлемы. Фотографии так и не были опубликованы.

В течение следующих недель друзья Гарри сошлись во мнении, что он слишком быстро приближается к женитьбе. Обеспокоенные влиянием на Гарри женщины, которая внезапно вошла в их жизнь, их инстинкты предупреждали их остерегаться незваную гостью. Некоторые поделились своими страхами с Уильямом. Инскип был одним из первых, кто посоветовал Гарри быть осторожным. Лучше быть уверенным, сказал он. Следующим заговорил Уильям.

«Ты не должен торопиться, — сказал он своему брату. — Потрать столько времени, сколько тебе нужно, чтобы узнать эту девушку получше».

В конце концов, он знал Кейт восемь лет, прежде чем сделал ей предложение.

Разъяренный тем, что все против них, Гарри рассказал об этом Меган. И они сошлись на том, что стали жертвами расизма. Возмущенный Гарри назвал брата снобом. Странное обвинение, поскольку Кейт принадлежала к такому же среднему классу, как и Меган.

Но гнев Гарри имел глубокие корни. Он давно возмущался превосходством Уильяма и тем фактом, что совсем скоро он станет шестым по счету. «Я не самый важный», — однажды сказал он. Подавленные чувством собственной неполноценности, его отношения с Инскипом и Уильямом рушились.

За пределами Дворца мало кто понимал намерения Гарри. В течение предыдущих шести месяцев, с тех пор как об их романе стало известно, Гарри и Меган мешали общественности должным образом понять их отношения. Случайные статьи в газетах и публикации в социальных сетях никогда не сопровождались совместными фотографиями.

Через четыре месяца после переезда в Кенсингтонский дворец Меган почувствовала себя более уверенно. Она рассчитывала, что любой скептицизм по поводу ее пригодности смягчится, и предпочла проигнорировать опасения чиновников, что калифорнийская актриса с прошлым не смирится с суровыми ограничениями, наложенными на членов королевской семьи.

Визит Меган в Индию в январе 2017 года проиллюстрировал эту проблему. Возглавив кампанию World Vision, нацеленную на 100 миллионов молодых девушек, которые не могли ходить в школу во время менструации, она с искренней убежденностью выступила с речью против консервативных индийских мужчин, которые отказывают девочкам в гигиенических прокладках. По ее словам, из-за дискриминации девочки пропускали школу и страдали от ненужной нищеты.

В то время как ее кампания была приемлемой для актрисы, было совершенно неуместно, чтобы потенциальный член королевской семьи критиковал мужчин в стране Содружества. Дворцовые чиновники не молчали. По возвращении Меган в Лондон один чиновник объяснил ей, что ей придется принять ограничения. Меган улыбнулась и отвергла любой совет. Она решила, что не хочет становиться сдержанной королевской особой. Два ее визита в Руанду и один в Индию будут по-прежнему приводиться в качестве доказательств того, что она «активно участвовала в благотворительной и пропагандистской деятельности».

Почти через год после первой встречи с Гарри Меган решила, что ее следует соответствующим образом представить публике. Принц согласился. Фотография должна была быть сделана на матче по поло. 6 мая Меган стояла вместе с Марком Дайером, ныне владельцем паба Sands End в Фулхэме, и его американской женой Амандой Клайн, наблюдая за игрой Гарри в Аскоте.

После окончания игры фотографам был предоставлен правильный ракурс, чтобы запечатлеть целующуюся пару. Пять недель спустя американские журналы опубликовали фотографии.

Учитывая новую жизнь Меган и необходимость обновления сериала, Аарон Корш, автор «Форс-мажоров», планировал исключить Меган из сериала в конце сезона 2017 года. Новости для Меган от ее агента Ника Коллинза не были обнадеживающими. Ни один кинопродюсер не предлагал ей никаких главных ролей, и ни один серьезный голливудский режиссер не говорил об участии Меган в своем фильме или новом телесериале. Как она и опасалась, ее актерская карьера зашла в тупик. Ее доход после 2017 года резко упадет.

В то же время дворцовый чиновник предупредил ее, что Tig не подходит для тех, кто живет в Кенсингтонском дворце. За предыдущие три года она опубликовала на сайте более 2000 сообщений и включила 100 статей о себе из журналов и газет почти для миллиона подписчиков. В начале апреля она обратилась к ним: «После почти трех прекрасных лет в этом приключении с вами пришло время попрощаться с Tig. То, что начиналось как страстный проект… превратились в удивительное сообщество вдохновения, поддержки, веселья и легкомыслия. Вы сделали мои дни ярче и наполнили этот опыт такой радостью … Продолжайте находить эти волнующие моменты открытий, продолжайте смеяться и рисковать, и продолжайте быть “тем изменением, которое вы хотите видеть в мире”. И в своем духе добавила: «Прежде всего, никогда не забывайте о своей ценности. Как я уже говорила снова и снова: тебя, мой милый друг, достаточно».

Хотя ее финансовая безопасность была хрупкой, она не стала окончательно разрывать связи с голливудскими корнями. В то время как она ушла с поста директора своей компании Frim Fram Inc, ее бизнес-менеджер в Freemark Financial Эндрю Мейер, и ее адвокат Рик Дженоу, остались в качестве директоров. На всякий случай.

***

Дворцовые чиновники рассматривали вопрос о будущем Меган в разгар очередного развивающегося королевского кризиса.

Уильяма критиковали за то, что он катался на лыжах в Швейцарии, а не посещал службу по случаю Дня Содружества в Вестминстерском аббатстве, а поведение принца Эндрю вызывало все большую тревогу. В 2011 году после череды жалоб на его грубое поведение ему было запрещено представлять Великобританию в качестве торгового посла, а Air Miles Andy был печально известен своими командировочными расходами и взятием кредитов у неподходящих бизнесменов.

Хуже того, разоблачение его отношений с осужденным американским педофилом Джеффри Эпштейном наверняка ставило королеву в неловкое положение. Хотя фотография двух мужчин, прогуливающихся по Центральному парку Нью-Йорка, была опубликована News of the World в феврале 2011 года, осуждение Эпштейна за педофилию в 2007 году вновь всплыло для изучения во Флориде в 2017 году.

Серийные проступки «Рэнди Энди» тщательно изучил Кристофер Гейдт, высокопоставленный, авторитетный личный секретарь королевы, обутый в самые начищенные черные туфли Уайтхолла. Большую озабоченность Гейдта, которую разделял и принц Филипп, вызывал риск, который Чарльз представлял для монархии. Образ Чарльза как прелюбодея и старомодного зануды, по мнению Дворца, нуждался в преобразовании. Чтобы стать популярным, Чарльз должен воздержаться от споров и проявить себя как сдержанный модернизатор с общим подходом. Чарльз понимал, что для этого потребуется помощь Уильяма и Гарри.

С тех пор как принц Филипп на семейном собрании в 1996 году заявил, что для выживания монархии необходимо сократить численность работающих членов семьи, Чарльз пытался сократить количество людей, появляющихся на балконе Букингемского дворца. Одними из первых, кого сократили после 2002 года, были принц Эндрю и его дочери. К 2012 году Чарльз ограничил число всего шестью – королевой, Чарльзом и Камиллой, Уильямом и Кейт и Гарри (непонятно, почему в это число не вошел принц Филипп, который в то время еще был работающим членом семьи — прим. пер).

В последующие годы стали возникать сомнения в том, сможет ли выжить уменьшенная версия семьи. Заставит ли давление со стороны младших членов королевской семьи позволить им снова появиться на балконе? Этот вопрос снова поднялся в августе 2017 года. С уходом Филиппа на пенсию и в ожидании того, что королева будет выполнять меньше государственных обязанностей, будущее монархии зависело от Уильяма и Кейт. Эта пара должна была стать координационным центром для всей страны. В конце концов, их детям также придется представлять монархию. В этом сценарии Гарри был бы сильно занят в течение следующих десяти лет, а затем, поскольку его королевские обязанности сократятся, он был бы свободен заниматься своей собственной жизнью. Гарри тогда согласился с этим планом, не выказав никакого разочарования.

Жизнь в маленьком домике в Кенсингтонском дворце становилась все безрадостнее. Жизнь с Меган обещала побег. Гейдт подозревал, что Гарри, пользуясь влиянием Меган, искал альтернативное будущее. Надвигалась трансляция «душераздирающего» телевизионного документального фильма, снятого Уильямом и Гарри о Диане. Это, несомненно, вызвало бы проблемы, подчеркнув неспособность Гейдта координировать, не говоря уже о контроле, четырех принцев – Чарльза, Гарри, Уильяма и Эндрю. Он опасался, что их выходки затрудняют защиту их частной жизни и могут нанести ущерб монархии. Чрезмерная открытость чревата снижением уважения общественности к Королевской семье. Слишком поздно Гейдт обнаружил, что Меган поощряла Гарри «поделиться своей правдой» о его психическом состоянии.

Гарри впервые рассказал о своих душевных страданиях на мероприятии Heads Together в Кенсингтонском дворце 25 июля 2016 года.

«Любой человек, — сказал он собравшимся, — может страдать от проблем с психическим здоровьем, [даже] член королевской семьи».

Гарри казался довольным собой и своей ролью: уверенный в себе, обаятельный, все более любезный, он знал, что публика на его стороне. Его талант заключался в том, чтобы заставить людей почувствовать, что он один из них. Симпатии публики росли Многие хвалили его за смелость и честность, но в 2016 году мало кто понял, что внешне «веселый» принц обратился за психиатрической помощью. Он занялся боксом, чтобы контролировать свою агрессию.

Меган добавила изюминку. Она внушила ему, что его старая британская чопорность должна быть заменена честным признанием, и Гарри предложил себя Брайони Гордон, британской журналистке Daily Telegraph, которая должна была написать о катастрофических последствиях смерти Дианы для его жизни. Игнорируя опасения Гейдта, он рассказал о своем «полном хаосе» с 2012 года женщине, которая призналась, что также страдала от личных проблем – алкоголизма, депрессии и наркомании.

«Я просто не знал, что со мной не так, — сказал он Гордон. — Вероятно, я неоднократно был очень близок к полному срыву».

Он поблагодарил Уильяма за то, что тот убедил его обратиться за психиатрической помощью. Жизнь стала лучше, «как только я переложил свои проблемы на кого-то другого».

«Потеря моей мамы в возрасте 12 лет и, следовательно, подавление всех моих эмоций в течение последних 20 лет оказали довольно серьезное влияние не только на мою личную жизнь, но и на мою работу … Моим способом справиться с этим было — сунуть голову в песок, я отказывался когда-либо думать о своей маме, потому что это ничем не могло бы помочь. Это только огорчало меня».

Работа в Invictus и встречи с ранеными солдатами помогли ему «припарковать» свои собственные проблемы, чтобы прислушаться к другим. Они любили его за то, что он выслушивал их проблемы. А разговоры о его личных проблемах стали приоритетом. 

Действия Гарри встревожили Гейдта. Потенциальный ущерб, решил высокопоставленный чиновник, требует плана действий. Он действовал, исходя из того, что останется на своем посту до смерти королевы. Чтобы подтвердить непререкаемый авторитет королевы, Гейдт созвал всех 500 членов королевской семьи со всей Великобритании на встречу в Букингемском дворце 4 мая. Поводом послужило ожидаемое последнее официальное мероприятие 96-летнего принца Филиппа — его 22 219–ое мероприятие – в августе. Гейдт сказал своей аудитории, что уход Филиппа на пенсию стал «возможностью сделать паузу, поразмыслить и переориентироваться на семью». Он подразумевал, что несогласованным отношениям между членами королевской семьи и их потаканию своим желаниям должен быть положен конец. Каждый должен работать, чтобы служить королеве. На все дворцы должно быть наложено подавляющее вето Букингемского дворца. Координация дворов Букингемского дворца, Кенсингтонского дворца и Кларенс-хауса была его несбывшейся мечтой в течение многих лет.

Реакция двух принцев на инициативу Гейдта была враждебной. Его благонамеренная попытка привела к обратным результатам. Из корыстных побуждений Чарльз и Эндрю объединились в возмущении. Ни один из них не видел в Гейдте союзника. Оба просили королеву уволить ее личного секретаря. Их мать была слишком слаба, чтобы сопротивляться.

Конец Гейдта совпал с его подозрениями относительно влияния Меган на Гарри. Но даже он не ожидал саморазрушительного интервью Гарри Анджеле Левин для журнала Newsweek в следующем месяце.

«Есть ли кто-нибудь из Королевской семьи, — спросил Гарри журналиста, — кто хочет быть королем или королевой? Я так не думаю, но мы выполним свои обязанности в нужное время».

Говоря от имени Уильяма и от себя лично, он поставил себя на один пьедестал с братом:

«Мы участвуем в модернизации британской монархии. Мы делаем это не для себя, а для общего блага людей».

Это стало неожиданностью для тех, кто критиковал застенчивых в работе братьев за то, что они выполняли лишь малую часть обязательств других членов королевской семьи, включая их бабушку и дедушку.

Еще более легкомысленным было сообщение Гарри о том, что «обыденность» Королевской семьи лишит «фирму» тайны.

«Это сложный балансирующий акт, — понтифицировал он. — Мы не хотим разбавлять магию. Британская общественность и весь мир нуждаются в подобных институтах».

Было что-то новенькое в том, что Гарри, как эксперт по конституции, предположил, что он и Уильям будут решать судьбу монархии:

«Мы хотим, чтобы монархия сохранялась, и нам нравится то, что она отстаивает», — сказал он. — Но это не может продолжаться так, как это было при королеве. Будут изменения и будет давление, необходимое для того, чтобы сделать все правильно». Он предположил, что королева одобрила их право решать будущее. «Королева… говорит нам не торопиться, — сказал он. — Монархия — это сила добра, и мы хотим сохранить позитивную атмосферу, которой королева добивалась более 60 лет, но мы не будем пытаться занять ее место».

Затем Гарри погрузился в размышления. «Иногда мне все еще кажется, что я живу в аквариуме с золотыми рыбками, но теперь я справляюсь с этим лучше… Теперь я полон сил и энергии и мне нравится заниматься благотворительностью, встречаться с людьми и заставлять их смеяться». Потом он сказал, что его не следовало просить идти за гробом его матери – «Ни одного ребенка нельзя просить об этом», – признался он.

Потом Гарри перешел к своему самому значительному откровению. Подчеркнув, что он теперь не «запасной», Гарри признался: «Я чувствую, что осталось немного времени, пока люди интересуются мной, прежде чем [дети Уильяма принц Джордж и принцесса Шарлотта] захватят внимание публики, и я должен максимально использовать это». Предвидя свою незначительную роль, он повторил, что он подумает о том, чтобы отказаться от привилегий, потому что он «хочет уйти» из Королевской семьи, чтобы жить «обычной жизнью».

Это был новый Гарри. Освобожденный Меган, он был умышленно небрежен к последствиям своей «правды». Даже его похвала «Короне», чрезвычайно популярной драме Netflix о его бабушке и доме Виндзоров, нарушила линию «фирмы» по поводу систематической фальсификации. «Это здорово, но я бы хотел, чтобы они остановились в конце первого сезона, — сказал Гарри. — Они ни в коем случае не должны переходить к молодому поколению». Это был тот самый Гарри, который требовал уединения и говорил: «Я верю, что леопард может менять свои пятна».

Интервью Newsweek оценили как честное и искреннее, и мало кто открыто усомнился в мудрости Гарри. Его признание стало началом телевизионного документального фильма братьев «Диана, наша мать». Зрители были свидетелями эмоций, горя и гнева братьев, особенно по отношению к Чарльзу. Братья обвинили Чарльза и Камиллу в страданиях и смерти их любимой матери. Худшие опасения Кристофера Гейдта оправдались. Разногласия между тремя дворцами были непримиримыми. Рейтинги популярности Чарльза и Камиллы резко упали, а надежда Чарльза на то, что Уильям и Гарри согласятся поддержать Камиллу как будущую королеву, снова стала неопределенной.

На фоне беспорядков Гейдт ушел 31 июля 2017 года. За лояльным чиновником последовала отставка Саманты Коэн, помощника личного секретаря австралийского происхождения, которая проработала во дворце почти 20 лет. «Беспорядки во дворце: Правая рука королевы уходит в отставку» — таков был заголовок, предвосхищающий хаос. Преемник Гейдта, Эдвард Янг, его дородный заместитель, с самого начала допустил фундаментальную ошибку. Вместо того, чтобы настоять на том, что в интересах благополучия монархии планы Гейдта по координации между дворцами должны стать не подлежащим обсуждению условием для его принятия на этот пост, он позволил принцам взять управление в свои руки. После этого у Янга уже не было возможностей влиять на стратегию СМИ в других дворцах.

На фоне этих сейсмических изменений ни один посторонний в Лондоне еще не осознал важность влияния Меган. Для большинства она оставалась невидимой. Но в Нью-Йорке Джейн Саркин, редактор журнала Vanity Fair, правильно поняла амбиции калифорнийки.