Месть: Меган, Гарри и война между Виндзорами. Глава 25. Суицид

Меган увидела возможность продвинуть свою автобиографию-бестселлер, когда в Лондон прибыла Мишель Обама. 3 декабря 2018 года, купив билеты, чтобы послушать вдохновляющую речь бывшей первой леди в Королевском фестивальном зале, она отправилась за кулисы, чтобы встретиться со своей героиней. Преисполненная решимости наладить особые отношения, Меган также договорилась, что они снова встретятся за ужином в доме Джорджа Клуни недалеко от Виндзора.

Мишель Обама для Меган была не только кумиром, которому нужно подражать, она была хорошим источником советов и утешения. Однако герцогиня, похоже, недооценила, как сильно Обама восхищалась королевой. Поведение Меган встревожило Мишель. Она озвучила свой совет для Меган публично.

«Подождите немного, — сказала Обама, — и не торопитесь что-либо делать».

Она добавила: «Как и я, Меган, вероятно, никогда не мечтала, что у нее будет такая жизнь; давление, которое вы испытываете, иногда может показаться слишком сильным». Меган, по мнению Обамы, должна быть разумной: «Я бы сказала, что с такой платформой у нее так много возможностей творить добро, и я думаю, что Меган может максимизировать свое влияние на других, а также свое собственное счастье, если будет делать то, что найдет отклик в ее душе».

Меган все еще пыталась освоиться в Кенсингтонском дворце. Она намеренно изолировала себя от многих бывших друзей, включая Джину Торрес и других актеров «Форс-мажоров». Исключением был Джон Фицпатрик.

«Я был поражен, увидев разницу в Меган», — вспоминал он после посещения дворца.

Лакеи в белых перчатках стояли рядом с владельцем отеля, пока он ждал ее прибытия. «Меган вошла, и ее приветствие было очень формальным». Как только сотрудники ушли, Фицпатрик спросил: «Сколько у нас времени?» Посмотрев на часы, Меган ответила: «У нас есть ровно двадцать девять минут». По словам Фицпатрика, «она расслабилась, и начала непринужденно болтать. По истечении отведенного времени персонал вернулся, а Меган снова приняла официальный вид».

Американские подруги, посетившие Меган в Кенсингтонском дворце, обнаружили женщину с проблемами. Запертая в Ноттингемском коттедже, она жаловалась, что там не было прислуги для приготовления пищи – никто не обращался с ней как с королевской особой. Она выглядела несчастной и упомянула, что является «самым троллируемым человеком в мире». Люди в средствах массовой информации говорили о ней неправду.

«Это было так вредно для ее психического и эмоционального здоровья», — заключил один из друзей.

Одной из причин трудностей было ее нежелание выполнять традиционные королевские обязанности. С лета и до начала декабря 2018 года Меган посетила только восемь королевских мероприятий, включая Trooping the Colour и службу в День памяти. В газетах начали появляться компрометирующие истории. The Sun сообщила, что на первой свадьбе Меган, которая проходила на Ямайке, каждый гость получил подарочный пакет с пятью порциями марихуаны.

В тот вечер она неожиданно появилась на церемонии вручения премии British Fashion Awards в Королевском Альберт-холле. Одетая в черное платье Givenchy с открытыми плечами, с накрашенными в тон черным лаком ногтями, Меган сказала своей аудитории: «Для меня такая честь быть здесь и чествовать британскую моду и британских модельеров в моем новом доме в Великобритании». Некоторые задавались вопросом, почему Меган в кои-то веки не могла пойти на компромисс и надеть платье британского дизайна.

 В тот же вечер принцесса Анна посещала комитет по безопасности Международной морской организации, а королева праздновала 600-летие Ассоциации адвокатов. Вскоре после этого события фотография Меган из Instagram Британского совета моды была удалена. Это вызвало обычное возмущение Меган по поводу средств массовой информации и неспособности Кнауфа решить проблемы.

В разгар этих событий Томас Маркл дал еще одно интервью.

«Обращение со мной жестокое, обидное и неумолимое, — сказал он. — Меня наказывают за то, чего я не говорил».

Подливая масла в огонь, он также опубликовал письмо, которое отправил Дории через пять дней после выступления герцогини на Фиджи. «Меган, — писал он, — говорит, что не хочет иметь со мной ничего общего, и она сама прошла свой путь в колледже. Она не может изменить историю. Меня тошнит от этой лжи. Меня тошнит от того, что меня поносят и вычеркивают из их жизни. Я всегда выполнял свои отцовские обязанности. Комментарии Меган о том, что она оплачивала учебу в колледже, оскорбительны для меня».

Расстроенный тем, что его провокация не побудила его дочь позвонить ему, Томас Маркл спустя несколько дней обратился к Меган по телевидению с просьбой отложить их «разногласия» к Рождеству.

«Я очень люблю свою дочь… и я был бы очень признателен, если бы она позвонила мне»

Вспышка гнева Томаса перевернула чашу весов в пользу Сассексов. Меган и Гарри были раздражены. Они согласились сотрудничать с Омидом Скоби. Как позже скажет Кнауф, «книга неоднократно обсуждалась с герцогиней лично и по электронной почте».

Ей не понравилось, что в одном из твитов Скоби назвал Джессику Малруни стилистом Меган. «Вы знаете, – сказала Меган Кнауфу, — как лично меня расстраивает повествование о «стилисте» (поскольку это единственное, что я, кажется, все еще могу контролировать — мой личный стиль), но, учитывая, что нас просят сотрудничать с этой явно авторитетной биографией … Мне будет неудобно, если этот человек будет считаться авторитетом».

Меган заверили, что Скоби расскажут «правду».

Решение Кнауфа довериться Скоби противоречило его инстинктивному антагонизму по отношению к таблоидам. Он поступал непоследовательно, сначала раскритиковав Vanity Fair как «бульварную газету», а затем доверившись Скоби, который смаковал бульварные истории, даже те, которые были явно неточными.

Планируя двухчасовой брифинг для Скоби и Дюран, Гарри попросил Кнауфа «после двух лет натиска СМИ, киберзапугивания, кукловодства Томаса Маркла и т. д. и т. д.» представить Меган в позитивном свете.

Рано утром 10 декабря Кнауф отправил Меган список вопросов, которые прислал Скоби для их встречи два дня спустя. Кнауф еще раз повторил необходимость опровержения: «Я думаю, что это важно, — написал он Гарри, — что мы должны сказать, положа руку на сердце, что они [Скоби и Дюран] не имели доступа» к друзьям Меган и Дворцу. Хотя Кнауф посоветовал не помогать Скоби знакомиться с друзьями Меган, он добавил: «В любом случае я рад помочь». Несмотря на это, Гарри согласился с Кнауфом: «Я полностью согласен, что мы должны иметь возможность сказать, что мы не имеем к этой книге никакого отношения».

Гарри поощрял сотрудничество Кнауфа: «Если вы дадите им правильный контекст и предысторию, это поможет раскрыть правду. Правда очень нужна и будет оценена по достоинству, особенно в том, что касается веществ на свадьбе Маркл». В то время как он и Меган критиковали Томаса Маркла за то, что он выступал перед СМИ, они делали точно то же самое.

Преисполненная решимости использовать брифинг в своих интересах, в тот вечер Меган отправила Кнауфу список из 31 пункта для его беседы с авторами. Среди ее приоритетов, перечисленных на двух страницах, был пересмотр ее детской биографии.

Тремя годами ранее она написала в журнале Elle, что ее родители «создали мир вокруг меня, чтобы я чувствовала себя не другой, а особенной». В 2017 году она повторила ту же версию для Vanity Fair: «Знаете, мои родители расстались, когда мне было два года, но я никогда не видела, как они ссорятся. Мы по-прежнему проводили отпуск вместе. Мой отец приезжал по воскресеньям, чтобы подвезти меня, и мы вместе смотрели кино за ужином… Мы все еще были так дружны».

Но Кнауфу она не стала говорить про близкие отношения со своим отцом и подчеркнула, что она «очень отдалилась» от двух других детей своего отца: «Ее [Меган] всегда называли единственным ребенком оба ее родителя, и все ее друзья, потому что единокровные брат и сестра не были в кадре (по их собственному выбору)». Не объясняя, что Саманта была калекой в инвалидном кресле, Меган написала: «Она потеряла опеку над всеми тремя своими детьми от разных отцов». Меган также попросила Кнауфа рассказать о Томасе Маркле следующее: «Меган поддерживала своего отца, несмотря на его замкнутость. Несмотря на бесчисленные усилия поддержать его в течение последних двух лет, сейчас у них больше нет отношений».

Версия «Тиарагейт» в изложении Меган звучала так: королева присутствовала вместе с Гарри, когда Меган примеряла пять разных диадем. «Королева сказала, что все они ей подходят». Когда Меган выбрала «бриллиантовую», королева сказала, что она «идеальна». Меган также вновь подчеркнула, что Джессика Малруни не была ее стилистом.

«Планируете ли вы дать им приблизительное представление о том, через что она прошла за последние 2 года? — спросил Гарри в сообщении Кнауфу. — Если вы не планируете рассказывать им, могу ли я это сделать?!»

Кнауф ответил в тот вечер, что он сделает все, как договаривались. Отправив дополнительные заверения Меган, Кнауф встретился с авторами 12 декабря 2018 года. «Я провел их через все», — сообщил он на следующий день. Они были проинструктированы именно так, как того требовали Меган и Гарри. Книга, по словам Кнауфа, будет ориентирована на американскую аудиторию. Авторы, заверил он Меган, намеревались «показать вас в позитивном ключе и исправить записи по ряду направлений. Я буду поддерживать с ними тесный контакт». Позже он добавил: «Это будет очень позитивно». Меган была удовлетворена.

Кнауф отступил от правил, чтобы помочь ей. Дворец был на пределе возможностей, чтобы защитить ее. Два года спустя Меган будет однозначно утверждать, что ни она, ни Гарри “не сотрудничали с авторами, чтобы изложить свою ”версию событий» с помощью книги». В подписанном юридическом заявлении Меган добавила, что ни она, ни Гарри «не хотели быть вовлеченными», а Кнауф до своей встречи со Скоби «не связывался» с Меган «по каким-либо вопросам, связанным с книгой».

Зная, что средства массовой информации будут наблюдать за ней во время традиционных мероприятий королевской семьи, Меган убедили принять участие в праздновании Рождества в Сандрингеме. Улыбаясь и явно болтая, Великолепная Четверка вместе прошла полмили до церкви Святой Марии Магдалины.

Чтобы нейтрализовать разрушительные истории о подружках невесты и переезде во Фрогмор, Меган согласилась присоединиться к Гарри на ланче в честь Дня подарков.

Более чем в 5000 милях от Сандрингема, в Мексике, Томас Маркл проводил Рождество в одиночестве. Благодарный за звонок британского журналиста, он излил свой гнев по поводу того, что его любимую дочь назвали «Трудной герцогиней». По его словам, она была просто хорошенькой девушкой, вышедшей замуж за бывшего армейского офицера, который никогда не станет королем. «Это нелепо, жестоко и бессердечно».

Сейчас, в возрасте 74 лет, Томас убедил себя, что через пять лет он умрет. Мужчины Маркл, утверждал он, никогда не доживали до 80 лет.

«По сей день, — заключил он, — я не могу вспомнить ничего, что я сделал, чтобы заслужить то, как со мной обращаются сейчас. Я был хорошим отцом, я не сделал ничего плохого. Убийцы с топором убили 19 человек, а их дочери до сих пор навещают их в тюрьме. Теперь это похоже на сон, который превратился в кошмар. Члены королевской семьи и Меган могут помочь положить этому конец, просто позвонив мне».

В очередной раз Меган была смущена своей неспособностью помешать Томасу транслировать свой гнев по всему миру.

Также она была огорчена реконструкцией Фрогмора. Несмотря на то, что она потратила 2,65 миллиона фунтов стерлингов на реконструкцию дома с пятью спальнями, она была недовольна. Общение с архитекторами, дизайнерами, строителями и даже куратором Букингемского дворца, ответственным за королевские картины, не дало тех результатов, которых она ожидала. Подрядчики рассказывали друзьям и другим клиентам о манерах Меган. По словам одного подрядчика, герцогиня вела себя как Мария-Антуанетта, постоянно меняя требования. Неизбежно эти истории попали в средства массовой информации. Некоторые из них были преувеличены, другие не соответствовали действительности, но упоминание о том, что детская будет окрашена краской Auro от компании Organic and Natural Paint, выставило Меган на посмешище в таблоидах.

По мере того, как ремонт дома приближался к завершению, у подрядчиков сложилось впечатление, что Меган недовольна. Новое здание, по ее мнению, было достаточно хорошим для персонала, но где был дворец герцогини? Кухня Фрогмора была маленькой, гостиная — тесной, и из нее не открывался вид на океан. Вдобавок ко всему, жизнь под взлетно-посадочной полосой в Хитроу была ужасной.

Ее недовольство достигло апогея, когда она неблагоприятно сравнила Фрогмор не только с 4,5 миллионами фунтов стерлингов, которые Уильям и Кейт потратили на ремонт своей квартиры в Кенсингтонском дворце, но и с калифорнийскими особняками, в которых живут голливудские знаменитости. Сочетание «ужасов» Фрогмора и отказа королевы разрешить Меган и Гарри создать независимый офис подтвердило Меган, что ее никто не ценил. Она также начала понимать, что британская монархия, обходившаяся обществу всего в 85 миллионов фунтов стерлингов в год, не была ни богата деньгами, ни роскошными машинами Rolls-Royce. Власть и влияние, которые, как она предполагала, она приобрела от брака с Гарри, были иллюзией.

Паранойя Гарри усилила ее чувство опасности. Охваченные страхом случайного нападения, они оба были потрясены перспективой того, что представители общественности могут прогуливаться по Виндзорскому Большому парку, расположенному недалеко от их дома. Они поняли, что фотографы СМИ могут нарушить их частную жизнь из-за отсутствия «столь необходимого стального кольца».

Чтобы удовлетворить требование Гарри о защите, общественности было приказано не приближаться к Меган или ее собакам в Виндзорском парке. Объявление не получило одобрения населения Виндзора. И снова Меган и Гарри обвинили Кнауфа и его заместителя Кристиана Джонса в том, что не смогли остановить поток негативных сообщений в средствах массовой информации. Кнауф отвечал, что его сотрудники постоянно работают. Ежедневно они удаляли оскорбительные сообщения в социальных сетях, размещенных разъяренными онлайн-троллями. Некоторые комментарии поддерживали Кейт в противостоянии с Меган. Худшие сообщения, как они подозревали, были сгенерированы организованной кампанией в России.

Но Гарри и Меган ничто не могло убедить. Воспользовавшись уголовным обвинением одного студента за то, что тот назвал Гарри «предателем расы» в социальных сетях, они обвинили бульварные газеты в разжигании расизма.

«С самого начала наших отношений, — позже жаловалась Меган, — они были настолько агрессивны и разжигали столько расизма».

Сверхчувствительные даже к обоснованной критике, оба считали, что Букингемский дворец приказал Кнауфу не реагировать на «чудовищную машину таблоидов», потому что чиновники боялись раздражать средства массовой информации. Букингемский дворец, по словам Гарри, «боялся, что таблоиды ополчатся на них». И снова Меган заявила, что она «не защищена учреждением» и ей «запрещено защищать себя» от ложных историй. Ни один из них не вспомнил ответ Меган во время ее интервью BBC во время помолвки о том, что она игнорировала средства массовой информации. «Я приняла решение не читать ничего негативного или позитивного», — сказала она миру. Оба знали, что это неправда. Она не могла удержаться, чтобы не почитать прессу. Более 30 лет она стремилась к славе, но теперь испытывала на себе последствия того, что она называла «смертью от тысячи порезов».

Патрик Джефсон, личный секретарь Дианы, частично поддержал недовольство пары. Он обвинил дворец в «глубоко укоренившемся самодовольстве, тщеславии и растерянности» в том, что он не отреагировал на жалобы Меган. «Это имеет фатальную способность к моральной инертности, когда одно из громких имен попадает в беду», — писал он. Точно так же, как Диана была «брошена на произвол судьбы», а принц Эндрю не был спасен «дворцовой элитой», Меган подвели Кнауф и сотрудники дворцовых СМИ. Джефсон назвал отношение дворца к средствам массовой информации старомодным, как и его веру в то, что монархия выживет, несмотря ни на что. Кнауф и его начальство не желали формировать общественное мнение в пользу Меган. Мнению Джефсона частично противоречили усилия Кнауфа помочь Омиду Скоби, а также готовность Кнауфа отрицать это.

Часто бодрствуя по ночам, Меган и Гарри относили себя к преследуемым аутсайдерам. «Я просто не видела решения», — сказала Меган. В конце концов, она решила: «Я просто больше не хотела жить». 

Гарри позже скажет, что Меган рассказала ему о своих «суицидальных мыслях и практических аспектах того, как она собиралась покончить с собой».  Суицидальные чувства обычно являются результатом глубокого психологического расстройства, но Гарри настаивал на том, что его жена, когда она излагала свои мысли, была «совершенно вменяемой» и «абсолютно трезвой». Причиной, по которой Меган задумалась о самоубийстве, стала критика СМИ.

«Мне немного стыдно, — признался Гарри, — за то, как я справился с этим». У него были веские причины испытывать угрызения совести. Несмотря на свой опыт в области психического здоровья, он мало что сделал для того, чтобы вызвать специализированную помощь для своей жены. Он обвинял свою семью в «пренебрежении», но сам предлагал противоречивые версии. По одной из них он не рассказал им о кризисе Меган. По другой версии Гарри сказал, что с тех пор, как Меган начала страдать от суицидальных мыслей, он обсуждал со своей семьей идею покинуть Великобританию. Разговоры о возможности проживания в другой стране, по словам Гарри, продолжались более года.

16 января 2019 года Сассексы были звездными гостями в Королевском Альберт-холле на представлении Цирка дю Солей. Хотя по прибытии оба широко улыбались – и она выглядела так же очаровательно, как и всегда, – Меган позже утверждала, что смогла преодолеть мысли о самоубийстве прошлой ночью, только особенно крепко держа Гарри за руку.

Как только погас свет, она сказала: «Я просто плакала, а он держал меня за руку». Она умоляла Гарри не оставлять ее одну.

По словам Меган, хотя она была на шестом месяце беременности, она не хотела жить. Она сказала, что обратилась за медицинской помощью к «одному из самых высокопоставленных людей» во Дворце. Но, по словам Меган, женщина, работающая в отделе кадров, отказала в этой помощи, объяснив это тем, что «Это не пойдет на пользу учреждению».

«Мое сердце сочувствует вам, — якобы сказала женщина, — потому что я вижу, как вам плохо, но мы ничего не можем сделать, чтобы защитить вас, потому что вы не являетесь наемным работником учреждения».

Позже Меган сказала: «Я просто больше не хотела жить… и это была очень ясная, реальная и пугающе постоянная мысль. И я помню, как он [Гарри] просто баюкал меня». Она не могла пойти к врачу или в больницу, потому что «они» забрали «мой паспорт, мои водительские права, мои ключи». Она была «поймана в ловушку».

«Единственное, что помешало ей довести дело до конца, — добавил Гарри, — это то, насколько несправедливым было бы по отношению ко мне после всего, что случилось с моей мамой, потерять другую женщины в моей жизни, с ребенком внутри нее, нашим ребенком».

Проверить эти события сложно. К тому же рассказы Гарри и Меган об этой истории противоречивы. Они расходились во мнениях о том, чувствовала ли Меган склонность к самоубийству ночью или утром или утром и ночью. И не договорились о количестве дней, в течение которых она думала об этом. Ни один из них не объяснил, почему Меган обратилась за помощью к неквалифицированному дворцовому чиновнику, а не к опытному медицинскому специалисту. Гарри так и не узнал, кто из членов его семьи «пренебрег» его женой. Нестабильность Меган травмировала Гарри. Она сказала ему, что после стольких жертв ради вступления в королевскую семью она стала незащищенной мишенью. Гарри чувствовал себя виноватым за то, что не смог защитить ее от заговорщиков. Он изо всех сил пытался найти решение.