Рождение наследника Бурбонов: долг выполнен

Это было летом 1967 года. В ресторане играла медленная музыка, и ночь была восхитительной, но у Софии было измученное выражение лица. Хуан Карлос танцевал, щека к щеке, с подругой, а принцесса сидела рядом с мужем подруги за столом. Он вертел в руках сигарету.

Вдруг она дотронулась до своего едва наметившегося живота, который вряд ли выдавал три месяца беременности, и прошептала: «Ну почему все так несправедливо… У тебя, кому все равно, два мальчика, а у нас, кому так нужен мальчик, две девочки…». Друг взял ее за руку и сказал, что ей всего 29 лет, что родятся еще дети, но принцесса обескураженно покачала головой: «Из-за трудностей, которые у меня были в предыдущих родах, это мой последний шанс; если я не рожу наследника, мы потеряем шанс править Испанией».

Этот очень показательный разговор, который журналист Гурриаран написал в своей книге о короле, является, пожалуй, единственной достоверной информацией о личной жизни королевы Софии, настолько загадочной, что, даже после шестидесяти лет прожитых ею в Испании (сорок из них в качестве королевы), мало что известно о ее чувствах.

О некоторых секретах ее личной жизни журналисты могут только догадываться. Например известно, что вскоре после замужества у нее случился приступ аппендицита в Греции, из-за которого ей пришлось срочно делать операцию, но греческая пресса в то время сообщала, что на самом деле она то ли перенесла выкидыш, то ли сделала аборт.

Тогда принцесса уехала к матери в Афины, узнав о неверности ее мужа. Она хотела развестись, но ее отговорили и мать, и греческий парламент. Депутат Элиас Бредимас потребовал, чтобы в случае развода принцесса вернула греческому народу свое приданое в девять миллионов драхм. Не имея таких денег София была вынуждена вернуться в Эшторил к своему мужу.

Позже у нее родились две дочери, и хотя официально сообщалось, что «роды прошли очень хорошо», вероятно, это было не так…

Журналистка Пилар Эйр сообщает, что когда София родила Кристину, ей пришлось пробыть в больнице на неделю дольше, чем было оговорено, а когда нескромная медсестра сообщила журналистам, что у пациентки повышенная температура, возмущенная принцесса сделала ей замечание и потребовала, чтобы ей заменили медсестру.

Эйр считает, что София родила обеих дочерей путем кесарева сечения и не хотела обнародовать это, чтобы не сеять сомнения в будущем монархии. Это объясняет ее фразу о том, что третья беременность — ее последний шанс («Я больше не смогу забеременеть»), поскольку тогда врачи не советовали делать четвертое кесарево сечение.

Поэтому девять месяцев последней беременности были безжалостно напряженными для Софии — она чувствовала свою ответственность перед династией Бурбонов.

По словам ее португальских друзей: «Она очень волновалась, плакала, ей было плохо, она не спала… Она очень нервничала». Она должна была выполнить свой долг; в конце концов, она точно знала, почему Хуан Карлос женился на ней. Она дошла до того, что умоляла своего гинеколога: «Мне нужен мальчик, у Бурбонов очень мало мужчин».

Федерика, ее мать, тоже приказывала ей, как будто это было в ее власти: «Теперь мальчик…». Королева Виктория Евгения позвонила из Швейцарии: «Мальчик, у тебя должен быть мальчик… Хватит девочек!».

Хуан Карлос тоже страшно нервничал, и когда доктор Мендисабаль подошел к нему и сказал: «Ваше Высочество, это мальчик», он упал в обморок. Когда он пришел в себя, он первым делом позвонил Франко и в эйфории крикнул Франко: «Он мачо, ваше превосходительство, как и его отец».

Потом он позвонил собственному отцу. Дон Хуан де Бурбон так мало верил, что его новый внук будет мальчиком, что отправился в роскошный круиз по Карибскому морю на борту «Eugenio C.», приглашенный его зятем, миллионером, владельцем аперитива «Чинзано».

Когда у принцессы начались схватки, они высадились в Майами и стали ждать звонка Хуана Карлоса. Связь была плохой. Дон Хуан сначала подумал, что родилась девочка, и начал ворчать. Тогда сын закричал: «Папа, это был мальчик, наследник!», Хуан еще проворчал: «Поздравляю, но напоминаю, что он наследник наследника, я иду раньше тебя».

Затем Хуан Карлос вошел в комнату своей жены, которая лежала в пижамной куртке своего мужа (этот обычай она начала с Елены). Они оба плакали, и, возможно, в тот единственный момент Хуан Карлос посмотрел на нее если не с любовью, то с благодарностью. И София шепнула ему, как королевы древности: «Долг исполнен».

Женщины королевских семей не занимаются любовью, они занимаются династией. Между Хуаном Карлосом и Софией больше никогда не было супружеской близости, — говорит Пилар Эйр. Почему? В этом не было необходимости!