Когда родился Хуан Карлос, его отец был со своей возлюбленной
«Я должен был родиться в кинотеатре, и поэтому моя жизнь похожа на фильм о добре и зле», — со смехом рассказывал дон Хуан Карлос немногим оставшимся друзьям. И это правда.
4 января 1938 год. Испания раздирается кровавой гражданской войной, в то время как Мария де лас Мерседес Кристина Хенара Изабель Луиза Каролина Виктория де Тодос лос Сантос Бурбон и Орлеан, графиня Барселонская — неловко сидела в кинотеатре в Римском Трастевере, смотря фильм Эррола Флинна. Она чувствовала острые боли в почках и была настолько толстой, что едва помещалась в своем кресле, но она не хотела обидеть своего тестя, Альфонсо XIII, изгнанного короля, одинокого и грустного, поэтому она составляла ему компанию каждую ночь. Ее муж, Хуан, принц Астурийский, несмотря на то, что знал о неизбежных родах, уехал в поместье Медичи в Пьемонте с племянницей бывшего итальянского посла в Мадриде (Хуану Карлосу было в кого стать кобелиной).
В кинотеатре король вставлял одну сигарету Laurens за другой в янтарный мундштук, наслаждаясь наивным фильмом, пока не заметил, что его невестка ругается себе под нос. Он неохотно был вынужден встать, чтобы проводить ее в скромный дом на Viale Parioli.
Шел проливной дождь, Мария тяжело двигалась в своей мокрой шубке и только ускорила шаг, когда поняла, что дождь обесцвечивает волосы ее тестя и черная краска стекает по его вискам. Мария попрощалась, поцеловав руку короля, и грустный Альфонсо коснулся ее щеки и ласково приказал: «Пусть на этот раз будет мальчик».
Ее первая дочь Пилар, которой было уже два года, не годилась для престола, потому что женщины были исключены из линии наследования, а анемичное тело Бурбонов нуждалось в сильном потомстве, чтобы дать росток.
Три с половиной килограмма короля
Ее невестка, принцесса Беатрис Торлония, посадила ее в машину, а Пепе, механик, посигналил, чтобы отвезти ее в англо-американскую больницу. Этой ночью был ужасный шторм, который бывает раз в сто лет… падали старые деревья, гас свет, трамваи переворачивались. Роды длились все утро и, когда уже собирались прибегнуть к щипцам, в час тридцать минут пополудни 5 января, 1938 года показалась лысая голова ребенка, и медсестры стали отчаянно тянуть. Мария в полуобморочном состоянии спросила тихим голосом: «Это мальчик?» Акушерка держа ребенка за ноги вниз головой, чтобы она могла видеть его выпирающие атрибуты, гордо провозглашала: «È un maschio!» (Это мужчина).
Когда дон Альфонсо прибыл в больницу с бутылкой шампанского «Вдова Клико» для своей невестки, он выпустил струйку дыма на новорожденного, чтобы проверить, в порядке ли у него легкие, затем повернулся к матери и прошептал: «Спасибо, Мария». И Мария ответила между смехом, протягивая руки к чашке: «Дядюшка Король, долг выполнен».
Виконтесса де Рокамора отправила отцу телеграмму: «Bambole è nato» (что означало «кукла родилась»), потому что она плохо знала итальянский язык. Несмотря на это, Хуан все понял, хотя и не стал спешить, задержав свое возвращение на 24 часа, занятый более приятными делами.
Позже придворные журналисты солгали испанцам, сообщив, что принц Астурийский так спешил приехать, что сломал пружину у машины. Несколько испанских дворян, с удивительной верностью сопровождавших своего короля в изгнании, отправились в больницу навестить роженицу. Дочь Муссолини прибыла раньше всех с банкой куриного бульона для молодой матери (которая предпочла шампанское), а корреспонденты монархических газет предстали перед отцом новорожденного, чтобы запечатлеть, когда тот приедет знакомиться с наследником наследника.
Жестокая шутка Альфонсо XIII
Король Альфонсо был так взбешен его задержкой, что решил сыграть с сыном злую шутку: у жены представителя китайской миссии, которая была палате вместе с Марией, тоже родился сын — младенец с раскосыми глазами и очень черными волосами — его родители были оба китайцами.
Дон Альфонсо одолжил его на мгновение и спустился с ним на первый этаж клиники. Дон Хуан в этот момент выходил из своего сказочного «бентли», который был его свадебным подарком. Король торжественно сказал сыну: «Вот наследник испанской короны».
«Хуан взволнованно взял сверток, который протянул ему отец, опустил одеяло, скрывавшее его лицо, и, увидев черты лица сына Поднебесной, он издал такой вопль «Бля!», что это заставило дрожать древние римские камни.
Прежде чем безупречная честь принцессы Астурийской была поставлена под сомнение, а Дон Хуан не сотворил чего-нибудь ужасного, дон Альфонсо бросился кричать: «Это не твой, это не твой!»
Мария впоследствии всегда очень серьезно рассказывала эту историю, а потом небрежно добавляла: «Хуанито был таким уродливым, что мы оба предпочли бы китайчонка».
