Несчастливая королева Марго

Как и все королевские дети принцесса получила прекрасное образование. Она свободно владела итальянским и испанским языками, знала латынь. Латынью, математикой и физикой с ней занимался профессор Сансского коллежа Миньон. Кроме того Маргарита рано начала писать стихи, подражая Пьеру Ронсару. Королева-мать привила ей вкус к музыке. Пению ее обучал музыкант Этьен де Руа, танцам — придворный шут Поль де Реде.

А еще Маргарита очень рано начала нравиться мужчинам и сама стала слишком рано и слишком пристально к ним приглядываться. О ее старших сестрах — Елизавете, королеве Испании, и Клод, герцогини Лотарингской — никогда не ходило слухов, которые испачкали одежды Маргариты задолго до того, как она вышла замуж. Про принцессу говорили, что она не желает, да и не способна хоть как-то себя сдерживать. Что еще хуже, младших отпрысков дома Валуа обвиняли еще и в инцесте. Обычно историки с негодованием отвергают эти слухи, но… существует высказывание самой Маргариты, сделанное в минуту раздражения. Возмущенная тем, что ее брат Генрих III упрекал ее в распущенности, она заявила: «Да разве не он первый задрал мне юбку?!»

При таком образе жизни с замужеством Маргариты не ладилось. Казалось бы, дочь и сестра королей, богатая, образованная и обаятельная она могла бы выбрать лучшего жениха. Но ситуация была иной. Когда-то, когда Маргарита была совсем маленькой, заходила речь о ее обручении с принцем Беарнским, будущим королем Наварры Генрихом де Бурбоном. Но хотя по отцу Генрих был принцем крови, а по матери приходился внучатым племянником Франциску Первому, он был беден, его будущее королевство было основательно пограблено как Испанией, так и Францией, так что подобный брак был отвергнут королевой Екатериной.

Зато королева мечтала устроить брак Маргариты с инфантом доном Карлосом. С ее точки зрения все должно было получиться очень удачно. Ее старшая дочь Елизавета была замужем за королем Испании Филиппом II. А вот младшая должна была выйти замуж за сына Филиппа и оказаться под надежным покровительством старшей сестры-королевы.

Филипп II отказался даже обсуждать этот план. Тогда Екатерина обратилась за помощью к дочери, но и тут ее постигла неудача. Елизавета жестко ответила, что о подобном браке не может быть и речи, а ее супруг вообще не собирается женить сына — «этого полумужчину от природы». На упреки матери, что Елизавета забыла Францию, королева столь же решительно ответила, что отныне является королевой Испании и обязана отстаивать испанские интересы.

Тогда взор Екатерины Медичи обратился на Португалию — на юного короля Себастьяна.

Но переписка с регентами не принесла желанных результатов. Дело было не в том, что Себастьян полагал себя паладином Иисуса и вообще был против брака — с этой блажью регенты надеялись справиться. Регентов пугала репутация Маргариты. Кардинал Энрике, архиепископ Лиссабона, совсем не так представлял королеву Португалии.

Пришлось вспомнить о самом первом женихе Маргариты — Генрихе де Бурбоне. Но тут случилась другая напасть. Маргарита влюбилась в другого Генриха — герцога де Гиза из младшей ветви Лотарингского дома — и даже стала мечтать выйти за него замуж. Подобный исход не удовлетворял ни Екатерину Медичи, ни Карла IX. Гизы были слишком честолюбивы, чтобы приближать их к трону.

Вообще-то, Маргарита знала Гиза с детства, как с детства знала и Генриха де Бурбона. Позднее в своих мемуарах она описывала Гиза не слишком лестно: «Когда мне было четыре или пять лет, отец посадил меня на колени и начал беседу. Он сказал, чтобы я выбрала себе в услужение либо принца де Жуанвиля, которым был тогда большой и невезучий герцог де Гиз, или маркиза де Бопро, сына принца де Ла Рош-сюр-Йон (природа постаралась снабдить его таким умом, что вызвала тем самым зависть у судьбы, которая, отняв у него жизнь в 14 лет, лишила его почестей и лавров, несомненно его ожидавших: так благороден и добродетелен был весь его облик). Я смотрела, как оба они, будучи шести или семи лет от роду, играли возле моего отца, и выбрала маркиза. На вопрос отца: «Почему? Он не так красив» (ибо принц де Жуанвиль был белокож и белокур, а маркиз де Бопро смугл и темноволос) я ответила: «Потому что он послушный, а тот, другой, не может оставаться в покое, пока не причинить кому-нибудь зло, и всегда хочет быть первым». Это было точным предсказанием того, что мы позже увидели.» Так Маргарита писала в конце шестнадцатого века, но в 1570 году она была влюблена. И решительно не желала слушать голос здравого смысла.

Влюбленность Маргариты плохо для нее закончилась. К Карлу IX попала переписка сестры и Гиза, и тут выяснилось, что Маргарита разбалтывала любовнику тайны французской короны. Ярость короля была столь велика, что за неумение держать язык за зубами он просто избил сестру — в те времена нравы при французском дворе были простыми. Ну, а потом король приказал своему незаконорожденному брату герцогу Ангулемскому убить Гиза. Испуганная Маргарита предупредила любовника об опасности, и, чтобы избегнуть гибели, тот срочно женился на вдовствующей принцессе Порсиан. Та была на два года старше герцога, была двоюродной сестрой Генриха де Бурбона и уже два года являлась любовницей Гиза. Вы же понимаете, что простотой нравов отличалось не только семейство Валуа.

После женитьбы Гиза ничто не мешало выдать Маргариту за принца Беарнского. Маргарита не была против. Конечно, Генрих де Бурбон не мог похвастать утонченностью. Он любил чеснок, обкусывал ногти, уверял, что не знает латынь, и вообще был протестантом. Но он должен был стать королем, пусть и крохотного королевства, и был принцем крови. Поскольку других кандидатов в мужья больше не было, Маргарита согласилась на брак.

Обручение принцев состоялось в Блуа, свадьба должна была проходить в Париже, но между этими двумя событиями умерла мать жениха. Конечно, Маргарите приятно было осознавать, что она выходит замуж не за принца, а уже за короля, вот только слухи из-за смерти Жанны д’Альбре не радовали, потому что обвиняли в отравлении мать Маргариты. Между прочим без всяких оснований, но кто же слушает врачей, если страшные сказки гораздо занимательней?

Пока умирала Жанна д’Альбре, в Маргарите проявилась еще одна не слишком привлекательная черта — определенная поверхностность и равнодушие к людям. В своих мемуарах Маргарита подробно описала прощание с королевой Наварры: «Мы прибыли с мадам де Невер, нрав которой вам хорошо известен, с кардиналом Бурбоном, мадам де Гиз, принцессой де Конде (ее сестрами) в дом умирающей королевы Наваррской, чтобы выполнить последний долг, к которому обязывало ее достоинство и наше с ней родство. Не было никакой помпы и никаких церемоний, которых в подобных случаях требует наша религия, — все было скромно, в соответствии с требованиями гугенотов. Королева лежала на постели без света. Рядом не было ни священника, ни креста, ни святой воды. Мы все стояли в пяти или шести шагах от ее ложа и смотрели на нее. Мадам де Невер, которую она ненавидела больше всех на свете и которая платила ей тем же (за словами она, как вы знаете, в карман не лезла, особенно в отношении тех, кого ненавидела), отошла от нашей группы и приблизилась к ее постели и, склонив перед ней голову, взяла ее руку и поцеловала. Затем, сделав реверанс, она вернулась к нам. Мы все, знавшие об этой взаимной ненависти, высоко оценили этот поступок». Казалось бы, естественный поступок родственников, когда перед лицом смерти давняя вражда уступает место иным чувствам. Племянница, которую тетушка считала испорченной девчонкой, прощается с тетушкой, которую всегда считала занудой. Но как Маргарита характеризует эту сцену? Слово ей самой: «тут произошло такое забавное происшествие, которое заслуживает если не того, чтобы войти в историю, то того, чтобы я рассказала вам о нем». Маргарите было забавно.

Вообще временами реакции Маргариты были не совсем теми, что ожидаются от человека. Это королева Елизавета Австрийская плакала из-за дурных советов, которые давали ее мужу, а Маргарита больше расстраивалась, что ей испортили свадьбу. Немного испуга, немного досады и все. Никакого ужаса от массовых убийств. Надо — значит, надо. Да, королева спасла несколько дворян мужа, но ведь нехорошо бы получилось, если бы он остался совсем без слуг. Да и окружающие вояки были людьми веселыми, к примеру, капитан де Нанси. Из воспоминаний Маргариты: «когда я еще спала, кто-то, стуча ногами и руками в дверь, закричал: «Наваррский! Наваррский!» Кормилица, думая, что это был мой муж, быстро побежала к двери и открыла ее. На пороге стоял дворянин по фамилии де Леран, раненный шпагой в локоть и алебардой в руку. Его преследовали четыре стрелка, которые вместе с ним вбежали в мою комнату. Стремясь защититься, он бросился на мою кровать и схватил меня. Я пыталась вырваться, но он крепко держал меня. Я совершенно не знала этого человека и не понимала его намерений — хочет ли он причинить мне зло или же стрелки были против него и против меня. Мы оба с ним были очень напуганы. Наконец, слава Богу, к нам прибыл месье де Нанси, капитан гвардии, который, видя, в каком я состоянии, и сострадая мне, не мог вместе с тем удержаться от смеха. Он очень рассердился на стрелков за их бестактность, приказал им выйти из моей комнаты и освободил меня из рук этого несчастного, который все еще держал меня. Я велела уложить его в моей комнате, перевязать и оказать ему помощь, пока он не почувствует себя хорошо. В то время когда я меняла свою рубашку, так как вся была в крови, месье де Нанси рассказал, что произошло, заверяя меня, что мой муж был в комнате короля Карла и что с ним все в порядке».

К разочарованию Маргариты, Варфоломеевская ночь не только испортила ей свадьбу, но и сделала королевский титул ее мужа чисто номинальным. Генрих Наваррский находился в Лувре на положении пленника, а Екатерина Медичи начала говорить о разводе. Такое решение не нравилось Маргарите, которая полагала, что быть номинальной королевой все же лучше, чем принцессой-разведенкой.

Пока Генрих находился в плену и старался вырваться на свободу, Маргарита блистала при дворе. Роскошные наряды, новые прически, драгоценности — королева Наваррская была образцом для всех дам. У нее были черные волосы, но она предпочитала посыпать их пудрой — чаще всего золотой, но иногда белой и даже сиреневой. К тому же королева могла носить наряды, запретные для других дам. Прежде всего, они не могли носить платья цвета крамуази (ярко-алый — этот цвет считался королевским). Не могли (кроме оговоренных случаев) вслед за Маргаритой наряжаться в мужской наряд — в этом случае их ждал жесточайший выговор от короля. А попытки были. Каждой женщине хочется добиться внимания.

И, конечно, Маргарита не забывала о любви, благо муж закрывал на это глаза. Один из семейства Антрагэ, Ла Моль, Сен-Люк, Бюсси… Карл IX почти не вмешивался в дела Маргариты — если не считать его стойкую неприязнь к Ла Молю, стоившую тому головы. К тому же и Маргарита помогала брату, согласившись взять в свой штат служанок любовницу Карла Мари Туше.

Зато другой брат Маргариты — король Генрих III — усиленно пытался вывести сестру на чистую воду, но Генрих Наваррский так крепко закрывал глаза на проделки Маргариты, что разоблачить ее не представлялось возможности. Зато потом этот незрячий муж неожиданно бежал из Лувра, оставив Маргариту в одиночестве.

Подозрения короля, будто Маргарита помогала мужу бежать, делали ее жизнь в Лувре почти невыносимой. Наконец, ей удалось добиться разрешения уехать во Фландрию — официально, чтобы посетить лечебные воды Спа, а на деле, чтобы выступить эмиссаром младшего брата Франсуа и добиться его приглашения во Фландрию.

Во Франции шла война между католиками и гугенотами. Нидерланды также давно не знали мира. А Маргарита взахлеб рассказывала, какие роскошные носилки были приготовлены ей в дорогу, какие вышивки были на драпировках, и перечисляла знатных дам, отправившихся с ней в путь. А еще ей были приятно верить, будто испанский губернатор Нидерландов дон Хуан Австрийский тайно в нее влюблен.

Поездку Маргариты можно было счесть успешной лишь условно. Ссоры с Генрихом III случались все чаще, но хотя Генрих периодически и обвинял сестру в недостойном поведении, когда в 1578 году он создал рыцарский орден Святого духа, то облачил кавалеров ордена в любимые цвета Маргариты.

Маргарита периодически ездила то к мужу в Нерак, то к брату в Париж, но в 1583 году король Франции публично обвинил ее в пренебрежении долгом перед королевским домом и в недостойных принцессы и королевы любовных похождениях.

Опозоренная Маргарита поспешила уехать из Парижа, но после скандала и муж не сразу согласился ее принять. Очень долго ей пришлось ждать, пока два Генриха согласуют условия примирения, и Генрих Французский возьмет назад свои слова о сестре. Зато когда Маргарита присоединилась к мужу, оказалось, что место уже занято. В Париже Генрих Наваррский достаточно закрывал глаза на ее приключения. Теперь терпеливо сносить приключения супруга пришлось ей.

Правда, терпеть обиды Маргарита умела хуже. К тому же вскоре умер ее любимый брат Франсуа. И Маргарита забыла, как за десять лет до этого выдала королю Ла Моля. Забыла, как рассуждала о государственных интересах и благе Франции. Она сама с головой окунулась в мятеж. Прежде всего, она отправилась в своей город Ажан и как графиня Ажана объявила эти владения оплотом Святой Католической Лиги. Она возобновила отношения с Гизом, установила отношения с королем Испании Филиппом Вторым и даже дала понять, что может поддержать претензии на корону Франции для своей племянницы-инфанты. Это было предательство интересов брата, мужа и всей Франции, но Маргарита отдалась мятежу со всей страстью, на которую была способна. Правда, правительницей она оказалась неудачной. Сначала Ажан с восторгом открыл свои ворота королеве. Но вскоре после начала ее правления и установившегося в городе беспорядка, горожане возмутились против правительницы и Маргарите пришлось бежать. Брат и муж, каждый со своей стороны, тоже нанесли поражение Лиге. Маргарита была арестована и помещена в заключение в замок Юссон в Оверни.

Удивительное дело, но Екатерина Медичи, которая когда-то восхищалась дочерью и не любила зятя, стала сочувствовать Генриху Наваррскому и стыдиться Маргариты. Она хотела устроить развод Генриха и отдать королю Наваррскому в жены свою любимую внучку — Кристину Лотарингскую. Этим мечтам не суждено было сбыться, но Екатерина так и не простила младшую дочь и даже не упомянула ее в своем завещании.

В заточении Маргарита пробыла недолго. Лига фактически выкупила ее у коменданта замка, а швейцарцы принесли ей присягу. Королева могла бы покинуть замок, но оказалось, что ехать ей некуда. Гражданская война бушевала с новой силой. О Маргарите стали забывать — мать, брат, муж, Гиз, даже король Испании. Добиваться короны Франции он мог и без нее. А потом Маргарита узнала, что погиб Гиз, умерла мать, был убит брат… Ее муж стал королем Франции, но в жизни Маргариты это почти ничего не изменило. В замке Юссон она провела 18 лет.

Конечно, она писала стихи. Конечно, у нее были любовные приключения, но и огорчения тоже, т.к. не все возлюбленные могли выдержать ее темперамент и частенько покидали ее.

А потом перед королем Франции и Наварры Генрихом IV де Бурбоном встал вопрос наследника и, следовательно развода. Маргарита поняла, что должна ехать в Париж.

Этот развод длился почти шесть лет. Генрих IV проявил великодушие к бывшей жене — она сохранила титул королевы Наварры, получила титул вдовствующей королевы Франции и герцогини де Валуа.

Париж с трудом узнал свою бывшую любимицу. Маргарита располнела, ее пышные наряды вышли из моды и казались смешными, а чем старше она становилась, тем моложе были ее любовники. Непочтительные парижане в шутку называли отель Сенс, где она поселилась, королевским публичным домом.

Зато отношения с бывшим мужем у нее наладились. Она с пониманием встретила его женитьбу на Марии Медичи и обожала его детей, особенно старшего сына Людовика, кому потом и завещала все свое состояние. Маргарита горько оплакивала смерть бывшего мужа, и умерла в 61 год от воспаления легких. Из-за нехватки средств ее похоронили только через год, тихо и скромно в Сен-Дени.