После публикации книги, в которой специалист по конституционному праву утверждал, что 17-летняя кронпринцесса Амалия теоретически должна быть исключена из престолонаследия, если она выйдет замуж за другую женщину, парламентарии спросили премьер-министра Марка Рютте о его мнении по этому вопросу.
Г-н Рютте ответил, что наследник престола Нидерландов, страны, первой узаконившей однополые браки в 2001 году, может жениться на человеке того же пола без потери прав наследования.
«Правительство считает, что наследник престола может жениться на человеке того же пола и не отказываться от своего права на престол», — заявил премьер-министр в письме в парламент. «Правительство не считает, что наследник или монарх должен отказаться от престола, если он/она желает жениться на партнере того же пола», — добавил Рютте.
Амалия, старшая дочь короля Виллема-Александра и королевы Максимы, не прокомментировала ни этот вопрос, ни свою личную жизнь в целом.
Гей-браки были узаконены в Нидерландах уже более двадцати лет назад, но королевские браки требуют одобрения парламента. Что касается прав наследования детей гомосексуальной королевской четы, премьер-министр признал, что этот вопрос «немного сложнее». Конституция в этом отношении может «противоречить семейному праву», заявил он по телевидению, подчеркнув, что правительство и парламент могут изучить этот вопрос, если такой прецедент возникнет.
Комментаторы в СМИ высоко оценили этот шаг. Письмо г-на Рютте о «наследнике престола, желающем жениться на человеке того же пола, вполне в духе времени», — оценил его один из читателей, Фриц Вестер, цитируемый RTL.
На мой взгляд, как-то странно обсуждать возможную нетрадиционную ориентацию принцессы Амалии без каких-либо на то оснований. Неужто Нидерланды хотят заставить принцессу сменить ориентацию, чтобы стать первой в мире страной, где монарх — гей?!
Сама голландская королевская семья изо всех сил пытается адаптироваться к происходящим в стране изменениям. В июне принцесса Амалия отказалась от своих прав на годовой доход в размере 1,6 миллиона евро (1,8 миллиона долларов), потому что ей неудобно получать эту сумму, в то время, как другие студенты столкнулись с финансовыми трудностями.