Меган Маркл в авторском материале рассказала, что в июле у нее случился выкидыш.
Ее статья для New York Times начиналась так:
«Это было июльское утро, которое начиналось так же обычно, как и любой другой день: приготовить завтрак, накормить собак, принять витамины, найти пропавший носок, поднять негодный мелок, который валялся под столом, собрать волосы в хвост, прежде чем вытащить сына из кроватки».
«После смены подгузника я почувствовала резкую судорогу. Я упала на пол с сыном на руках, напевая колыбельную, чтобы мы оба успокоились, и веселая мелодия резко контрастировала с моим ощущением, что что-то не так».
«Я знала, что я теряю второго ребенка, когда держала своего первенца.
Несколько часов спустя я лежала на больничной койке, держа мужа за руку. Я почувствовала липкость его ладони и поцеловала его костяшки, мокрые от наших слез. Глядя на холодные белые стены, мои глаза остекленели. Я пыталась представить, как мы исцелимся».
«Я вспомнила момент в прошлом году, когда мы с Гарри заканчивали долгое турне по Южной Африке. Я была измотана. Я кормила грудью нашего маленького сына и старалась сохранять храброе лицо в глазах общественности».
«Ты в порядке?» — спросил меня журналист. Я ответила ему честно, не зная, что то, что я сказала, найдет отклик у очень многих — молодых мам и пожилых, и всех, кто по-своему тихо страдал. Мой неожиданный ответ, казалось, давал людям разрешение говорить правду. Но больше всего мне помог не честный ответ, а сам вопрос.
«Спасибо за вопрос», — сказала я. «Не многие люди спрашивают, в порядке ли я».
Сидя на больничной койке и наблюдая, как сердце моего мужа разбивается, я поняла, что единственный способ начать выживать — это сначала спросить: «Ты в порядке?»
В этом году многие из нас достигли предела. Потери и боль мучили каждого из нас в 2020 году. Мы слышали разные истории: женщина начинает свой день так же обычно, как и любой другой, но затем ей сообщают, что она потеряла свою престарелую мать из-за COVID-19. Мужчина просыпается в хорошем настроении, может быть, немного вялым, но ничего необычного. У него положительный результат на коронавирус, и через несколько недель он, как и сотни тысяч других, умирает.
Молодая женщина по имени Бреонна Тейлор ложится спать, как она делает это каждую ночь, но она не доживает до утра, потому что полицейский рейд оборачивается ужасом. Джордж Флойд выходит из мини-маркета, не зная, что сделает последний вдох под тяжестью чьего-то колена, и в последние минуты своей жизни будет звать маму. Мирные протесты становятся насильственными. Здоровье быстро переходит в болезнь. В местах, где когда-то была общность, теперь разрыв.
Вдобавок ко всему, кажется, что мы больше не согласны с тем, что является правдой. Мы не просто спорим из-за своего мнения о фактах; мы поляризованы по поводу того, является ли факт фактом. Мы расходимся во мнениях относительно того, реальна ли наука. Мы не согласны с тем, были ли выборы выиграны или проиграны. Мы не согласны с ценностью компромисса.
Эта поляризация в сочетании с социальной изоляцией, необходимой для борьбы с этой пандемией, заставила нас чувствовать себя, как никогда одинокими.
В подростковом возрасте я сидела на заднем сиденье такси, пробираясь сквозь оживлённую суету Манхэттена. Я выглянула в окно и увидела женщину, которая плача разговаривала по телефону. Она стояла на тротуаре, публично переживая приватный момент. В то время этот город был для меня новым, и я спросила водителя, стоит ли нам остановиться и узнать, не нужна ли женщине помощь.
Он объяснил, что жители Нью-Йорка проживают свою личную жизнь в общественных местах. «Мы любим в городе, мы плачем на улице, наши эмоции и истории доступны всем», — я помню, как он говорил это мне. «Не волнуйся, кто-нибудь на углу спросит, в порядке ли она».
Теперь, все эти годы спустя, в изоляции и локдауне, скорбя о потере ребёнка, утрате общей веры в правду, я думаю об этой женщине в Нью-Йорке. Что, если никто не остановился? Что, если никто не заметил её страданий? Что, если никто не помог?
Хотела бы я вернуться и попросить таксиста остановиться. Я понимаю, что такое опасность изолированной жизни — когда моменты печальные, пугающие или священные переживаются в одиночестве. Никто не остановится, чтобы спросить: «Ты в порядке?»
Потерять ребенка — значит нести почти невыносимое горе, которое переживают многие, но мало кто обсуждает. Испытывая боль потери, мы с мужем обнаружили, что из 100 женщин от 10 до 20 пострадали от выкидыша. Тем не менее, несмотря на ошеломляющую общность этой боли, разговор об этом остаётся табуированным, пронизанным необоснованным стыдом и увековечивающим цикл уединённого траура.
Некоторые смело поделились своими историями; они открыли дверь, зная, что когда один человек говорит правду, это даёт всем нам право делать то же самое. Мы узнали, что когда люди спрашивают, как у кого-то из нас дела, и когда они действительно слушают ответ с открытым сердцем и разумом, груз горя становится легче — для всех нас. Когда нас приглашают делиться болью, мы вместе делаем первые шаги к исцелению.
В этот День благодарения, когда мы планируем праздник, не похожий ни на один из предыдущих — многие из нас разлучены со своими близкими, одиноки, больны, напуганы, разделены и, возможно, изо всех сил пытаются найти что-то, за что можно быть благодарными — давайте спросим других: «Ты в порядке?» Как бы мы ни расходились во мнениях, как бы физически мы ни были далеки, правда в том, что мы, как никогда, связаны друг с другом из-за всего, что мы пережили в этом году индивидуально и коллективно.
Мы приспосабливаемся к новой норме, где лица скрыты масками, но это заставляет нас смотреть друг другу в глаза — иногда наполненные теплом, иногда — слезами. Впервые за долгое время мы, люди, действительно видим друг друга.
Мы в порядке?
Мы будем в порядке.
Интересно, зачем публиковать эту новость сейчас, когда она произошла в июле? Лично у меня от написанного сложилось впечатление какой-то театральности…