2019 год закончился для Меган и Гарри на высокой ноте. Они объявили, что удаляются от публики, чтобы провести шесть недель в столь необходимом им отпуске, который, в соответствии с их прежними требованиями о неприкосновенности частной жизни, будет полностью частным. Хотя одна или две публикации были достаточно нелюбезны, чтобы указать, что Меган и так провела большую часть года в отпуске, а график Гарри тоже не был особенно обременительным, и что их интерпретация конфиденциальности противоречит их бесконечным публикациям на их стильном веб-сайте, все же основные претензии были сосредоточены больше на их неспособности провести Рождество с принцем Филиппом, чем на чем-либо еще.
Букингемский дворец прояснил тайну, куда удалилась пара, объявив, что они проводят праздничный сезон, наслаждаясь гостеприимством канадского народа и красотой пейзажа. Затем премьер-министр Джастин Трюдо написал в своем Твиттере: «Принц Гарри, Меган и Арчи, мы все желаем вам спокойного и благословенного пребывания в Канаде. Вы среди друзей, и всегда желанные гость здесь».
На время празднования Рождества, Гарри и Меган отстранили от дел ненавистные таблоиды и напрямую общались со своими подписчиками, разместив неофициальную черно-белую фотографию, где они были изображены сидящими перед богато украшенной рождественской елкой, радостно улыбаясь Арчи, который заглядывал прямо в камеру. Под герцогской короной было написано: «Желаем счастливого Рождества и счастливого Нового года от нашей семьи к вашим».
Проблема заключалась в том, что, взяв под свой контроль освещение событий в прессе с такой силой, с какой это делали Меган и Гарри, они не только стали врагами людей, чьим средствам к существованию угрожали, но и выставили себя на всеобщее обозрение больше, чем это было бы, если бы пресс-служба дворца занималась их освещением.
Поскольку к этому времени стало очевидно, что Меган сама лепит из глины скульптуры — она хорошо известна тем, что управляет всем на микроуровне, — и поскольку ее отпечатки пальцев и американизмы были практически в каждом из их постов, пресса начала привлекать экспертов, чтобы выяснить, какой скрытый смысл скрывается за этими высказываниями и даже языком тела.
Некоторые интерпретации были положительными. Например, британский специалист по коммуникациям и языку тела Джуди Джеймс отметила, что их поза на рождественской открытке демонстрировала «тесную привязанность между Гарри и его женой, когда они сидели на полу в зеркальных позах». Она также предположила, что расположение Гарри и Меган заставляло их казаться «довольно потерянными в своем собственном трио любви». Она подумала, что их расположение дает понять, что они «равны», в отличие от рождественской открытки Кембриджей, которая была более традиционной — с Уильямом в центре.
В том смысле, что у Кембриджей традиционный брак, а у Сассексов — бракованный, она была права. Королевские и аристократические жены традиционно являются властью ЗА тронами. Они спокойно владеют своей мощью, они не выставляют ее напоказ. Большинство мужчин гораздо больше уважают своих жен и подчиняются им гораздо чаще, чем это может показаться посторонним или может показаться очевидным тем, кто не понимает традиционного мира. И большинство женщин гораздо лучше способны формировать свою судьбу и судьбу своих семей, чем многие феминистки могут себе представить. В каком-то смысле эти традиционные жены уже давно обладают властью, к которой всю жизнь стремились феминистки, и они продолжают владеть ею по сей день.
Диана Уэльс, например, оказала огромное влияние на свой брак. Ее ошибкой было думать, что она может настолько полностью подчинить себе Чарльза, что превратит его в того мужчину, каким она хотела бы его видеть, после чего он покорно будет следовать за ней. Но Чарльз, вместо того чтобы полностью потерять свою личность, отказался от их отношений, что произошло сразу после рождения Гарри. Но даже тогда Диана оставалась силой, с которой приходилось считаться.
Она была чрезвычайно сильной личностью, а сыновья сильных матерей обычно выбирают себе в жены сильных женщин, что и сделали Уильям и Гарри.
Что касается Кэтрин Кембридж, то те, кто ее недооценивает, сильно ошибаются. Ее сестра Пиппа встречалась с Билли, сыном моих больших друзей Алана и Патри Мор Нисбетт, и поэтому они познакомились с обеими сестрами задолго до того, как те стали такими знаменитыми, как сейчас. Кэтрин может быть милой и традиционной, но она всегда была очень умной и с сильным характером. Она не действует в лихорадке гипер-энтузиазма, как Меган, и не является доминирующей личностью, но тихие воды текут глубоко (but still waters run deep — может быть, английское выражение, наподобие русской поговорки «В тихом омуте черти водятся»???).
Вообразить, что она угнетена в браке или где-то еще, было бы ошибкой. Она, а не Уильям, является более экспансивным партнером. Она также очень конкурентоспособна, особенно в спорте, но она не претендует на победу, даже против своего мужа. Предполагать, что они не равны, было бы бредом.
Меган же, напротив, играет с Гарри самые разные роли. С одной стороны, она является абсолютным авторитетом по всем вопросам. Она — движущая сила их союза, но он счастливо идет в том направлении, куда она ведет. Она — смесь слабой женщины, сильной мамы, лидера, верного последователя, сирены и няни.
В отличие от Кэтрин, которая обладает невозмутимостью, она яростно сопротивляется, выставляя себя в роли жертвы, когда сталкивается с оппозицией любого рода, а затем превращается в Боадицею (Боудикка — королева воинов — прим. пер.), мчащуюся в своей колеснице, когда это работает более эффективно. Поскольку Гарри менее стабилен, менее умен, более эмоционален и более незрел, чем Уильям, Меган заставляет его наступать и отступать, когда она потворствует альфа-самцу, маленькому мальчику, избалованному ребенку, раненому и уязвимому мужчине/ребенку, который все еще не избавился от детских проблем. Отношения Кэтрин и Уильяма всегда были здоровыми. Они равны по человеческим меркам, в то время как некоторые люди считают Меган и Гарри принципиально неравными.
После ошеломляющего объявления о судебном иске Меган против Mail on Sunday пресса и дворец узнали о том, в какой степени она и Гарри намеревались использовать свои онлайн-публикации, чтобы напрямую информировать своих подписчиков, отставив прессу. Одна журналистка сказала мне, что она и большинство, если не все ее коллеги, пришли к выводу, что королевская чета бесстыдно рекламирует свою собственную марку. Как только пресса пришла к такому выводу, они тщательно изучили каждое сообщение Сассексов, чтобы попытаться выяснить, какова их повестка дня и конечная цель. Никто не был настолько наивен, чтобы принимать все, что они говорили или делали, за чистую монету, потому что пресса поняла, насколько хитры и коварны Меган и Гарри.
Поскольку Гарри не особенно интеллектуален, а образ действий Меган лишь намекал на ее планы, их публикации теперь стали богатым источником информации. В качестве примера можно привести их рождественскую открытку. В то время как предполагалось, что Меган и Гарри имели восхитительно счастливый брак равных единомышленников, сама фотография показывала, что Меган была первой среди равных. То, кто является лидером в любых отношениях, всегда имеет значение, когда речь идет о любой паре, но когда вы имеете дело с членом британской королевской семьи и его женой — американской актрисой, которая может заставить его отказаться от своего наследия ради ее счастья, вопрос, кто ведет и кого ведут, становится основополагающим, а для прессы — вопросом подлинных национальных интересов. Рождественская открытка была показателем.
Все фотографии или картины имеют только один истинный фокус. Если где-то есть два фокуса, это либо плохая картина, либо искаженное изображение. На фотографии, которую опубликовали Сассексы, естественным фокусом был Арчи. По всем правилам, образы Гарри и Меган должны были быть одинаково размытыми, поскольку они находились на равном расстоянии от своего сына. Но лицо Гарри, как и следовало ожидать, не в фокусе, в то время как лицо Меган неожиданно и удивительно в фокусе. Это была одна картина, которая стоила тысячи слов. Послание не могло быть яснее. Поскольку Арчи и Меган были центральными элементами, а Гарри — нет, можно было сделать логические выводы. И британская пресса, и интернет-комментаторы сделали их.
Как только шум по поводу публикации рождественской открытки утих, вызвав критику в Британии, хотя Меган и Гарри, очевидно, ожидали только одобрение, они опубликовали следующий пост. В этот раз она была мудрее, и в новогоднем сообщении на Sussex Royal был изображен только Гарри, держащий Арчи у воды на острове Ванкувер, где они остановились в доме стоимостью 14 миллионов долларов, одолженном им благотворителем.
Гораздо менее мудрым был сопроводительный текст: желаем вам всем очень счастливого Нового года и благодарим вас за вашу постоянную поддержку! Если в Америке подобный язык был бы вполне приемлем, то в Британии — нет. Королевская власть не благодарит общественность за ее постоянную поддержку. Это делают только политики и торговцы. И снова культурная несогласованность проливала свет на послание Сассексов.
Когда супруги вернулись в Великобританию из своего убежища на острове Ванкувер, оставив Арчи с няней, они в нарушение дипломатического протокола опубликовали в Instagram, что посетили канадский дом в Лондоне, чтобы поблагодарить Верховного комиссара Дженис Шаретт и персонал за гостеприимство во время их недавнего пребывания в Канаде.
Это создало новый прецедент, который сделал бы жизнь невозможной для всех, если бы каждый раз, когда королевская семья посещает страну, она и принимающее посольство или высшая комиссия должны были бы остановиться для благодарственного звонка. Конечно, истинная цель визита Гарри и Меган состояла в том, чтобы снискать расположение канадцев и тем самым заручиться общественной поддержкой в этой стране для их предполагаемого переезда в Канаду, хотя их пребывание там никогда не предполагалось чем-то большим, чем временная мера, чтобы вернуть Меган к ее истокам в Калифорнии. Однако пресса и широкая публика еще не знали ни об этом, ни о каком-либо другом планируемом шаге, и поскольку ни члены королевской семьи, ни дипломаты не хотели, чтобы их заставляли делать ненужные визиты вежливости, это стало еще одним примером того, что Гарри и Меган были не в ладах с тем, что ожидалось от них как от королевской четы. Несмотря на это, их визит принес им известность, так что в этом смысле это было стоящее занятие.
К этому времени британская пресса и большая часть британской публики пришли к выводу, что супруги играют в какую-то непонятную игру одиночного, двойного и тройного блефа, цель которой состоит в том, чтобы ослепительными улыбками публики и личными ухмылками скрыть то, что, очевидно, является тайной, созданной ими самими. Когда Меган затем опубликовала информацию о «секретном» визите, который она совершила в Лондонскую кухню сообщества Хабб, прежде чем заглянуть с Гарри в канадский дом на Трафальгарской площади Лондона, это не произвело желаемого эффекта. Она ожидала, что ее будут хвалить за то, что она была настолько филантропична и милосердна, что она втискивала визиты поддержки нуждающихся между визитами вежливости дипломатам. Но это было воспринято как циничное привлечение внимания.
Поскольку наблюдателям было очевидно, что Меган лепит из себя и Гарри публичный образ, какой она должна быть в глазах своих поклонников, реакция на раскол, вызванный их публикациями в интернете, заставила сделать вывод, что они играют исключительно для своих сторонников, игнорируя всех остальных в театре жизни.
Теперь стало очевидно, что Меган была грозным пропагандистом, наравне с Дианой, принцессой Уэльской, которую сэр Дэвид Инглиш, глава Ассошиэйтед Пресс, описал как гения саморекламы. Поскольку Диана жила в то время, когда интернета еще не существовало, ей приходилось пользоваться прессой, чтобы донести до людей свое послание. Хотя Меган копировала практику Дианы использовать ее связи с симпатизирующими ей средствами массовой информации, такими как журнал People, она имела прямой доступ к своим сторонникам через интернет, чего никогда не было у Дианы, и умело использовала этот доступ, чтобы сформировать мнение своих подписчиков о ней и Гарри. Что было интересно, так это то, что она обладала тем же коктейлем черт, что и Диана: обаяние и искренность, смешанные с хитростью и оппортунизмом, все это накладывалось на патину уязвимости и самоуверенности.
Развивающиеся параллели между этими двумя женщинами, создающими свои публичные образы, были поистине замечательными. Обе женщины владели одним и тем же приемом: обеспечивали журналистов и фотографов разнообразием и новизной, необходимыми для того, чтобы они постоянно появлялись на первых полосах газет. Даже если представители средств массовой информации не разделяли точку зрения обеих женщин, они, тем не менее, гарантировали им внимание, которое те впоследствии использовали в своих интересах, как алхимики, превращая обычный металл негативной рекламы в золото все возрастающей известности.
Диана ежедневно передавала «частную» и «секретную» информацию о себе таким дружественным журналистам, как Ричард Кей. А Меган обновила эту концепцию в процессе формирования своего имиджа преданного гуманиста, делясь такими вещами, как «тайные» визиты в благотворительные организации.
В одном отношении то, как Меган использовала свои медийные навыки, было больше похоже на королеву Елизавету, королеву-мать, чем на Диану, принцессу Уэльскую.
В браке Елизавета всегда старалась представить себя половинкой супружеской пары, продвигая вперед застенчивого герцога Йоркского, который затем стал королем Георгом VI. В дальнейшем Элизабет стала признана замечательной женой и чудесным человеком. Диана никогда этого не делала. На самом деле она поступала прямо противоположным образом, всегда подавляя принца Чарльза или соревнуясь с ним. Но, к чести ее невестки, это была единственная ошибка, которую Меган не совершала (да ладно!!! а как же вечно летящая впереди мужа Меган?! — замечание переводчика).
Гарри больше не был мальчиком, который не мог сделать ничего плохого в глазах обожающей его публики, но он явно оставался одной половиной Сассексов, всем своим видом сообщающей, что он и Меган — великая история любви, наравне с величайшими влюбленными в истории, такими как Ромео и Джульетта, Абеляр и Элоиза, Тристан и Изольда, Альберт и Виктория, даже Бонни и Клайд.
Когда бы и где бы они ни появлялись, Гарри и Меган держались за руки, их всепоглощающая любовь и привязанность друг к другу были очевидны, когда они разыгрывали воплощение истинной любви. Не должно было быть никаких сомнений в том, что это была подлинная история любви, потому что каждое их движение и действие показывало, насколько сильно они чувствовали друг друга. Однако, к сожалению, британская пресса и слишком большая часть британской публики, видели в них только коварную актрису и ее добровольную жертву. Публичные проявления привязанности Меган рассматривались не как знаки искренности, а как методы контроля, которые не замечал только Гарри.