Свадьба и брачная ночь королевы Виктории

В первые недели 1840 года, когда приближался срок ее свадьбы, Виктория все более нервничала. Она стала бледной и худой, не могла есть и спать, у нее была лихорадка, все ее тело болело и она постоянно мерзла. Даже написание писем истощало ее.

Личный врач осмотрел ее и сказал, что у нее корь. Когда Виктория лежала в своей постели, наблюдая, как дождь смывает грязь на ее окнах в Кенсингтонском Дворце, пытаясь не паниковать, сомнения затуманивали ее разум.

Альберт был «чрезмерно красив», написала пораженная Виктория в своем дневнике. Ей так нравились нежные усы мужа, что она попросила, чтобы все солдаты британской армии получили приказ отращивать их. Фото: Бриджмен 

Вопросы постоянно звучали в сознании 20-летней Виктории: как она будет жить после свадьбы? Достаточно ли хороша она для Альберта? Почему люди думают, что Альберт будет вмешиваться в политику, когда всем ясно, что она главный правитель? Будет ли он пытаться контролировать ее или критиковать ее? Будет ли эта жертва слишком большой для него?

Иногда она чувствовала себя недостойной: он был таким красивым, а она такой простушкой. Ее гордость страдала, а ее любовь унижала ее. За несколько лет Виктория научилась быть королевой, но как научиться быть женой?

Встреча

Корь Виктории оказалась нервами, которые успокоились в тот момент, когда она увидела Альберта. Альберт, страдающий от морской болезни после пересечения Ла-Манша, был неуклюжим, но решительным. Единственной удручающей его нотой было довольно формальное письмо, которое Альберт получил от Виктории, когда он покинул свой дом в Кобурге (в современной Центральной Германии). Она написала, что не согласна на двухнедельный медовый месяц, несмотря на его желание хотя бы две недели побыть наедине. Она сказала, несколько снисходительно, что будет слишком занята:

«Дорогой Альберт, ты вообще не понял ничего. Ты забываешь, моя дорогая любовь, что я монарх, и дело не может остановиться. Парламент заседает, и что-то происходит почти каждый день, и для меня совершенно невозможно отсутствовать в Лондоне …»

Ее любовь к будущему мужу была глубокой, как и чувство долга. Именно об этом часто забывают в рассказах о любовных отношениях Виктории: когда она влюбилась в Альберта, она не собиралась отступать от своих обязанностей: ведения переписки, чтения документов, заседаний Кабинета министров и консультаций с премьер-министром. Виктория думала, что с Альбертом рядом она сможет работать больше, а не меньше. 

Когда архиепископ спросил королеву, не хочет ли она убрать слово «повиноваться» из брачных клятв, она настаивала, чтобы оно осталось. Для нее это был не призыв к подчинению, а напоминание о том, что она не может или не хочет доминировать над человеком, за которого она вышла замуж, как она доминирует над остальной частью ее семьи, ее Кабинетом и миллионами ее подданных.

Виктория хотела простую свадьбу

Простое платье, небольшая группа гостей и сдержанная церемония. Лорду Мельбурну (премьер-министру и наставнику королевы) удалось уговорить ее устроить более сложное торжество, которое он считал подходящим для монарха. Виктория вздохнула:

«Всё всегда было так неудобно для Королей и Королев».

Она также хотела, чтобы Альберт спал под одной с ней крышей в ночь перед их свадьбой, и отмахнулась от возражений своей матери и премьер-министра, назвав их слова «глупой чушью».

Утром 10 февраля 1840 года небо было черным и задумчивым. Виктория спала глубоко и проснулась в 8.45 утра. Это был последний раз, когда она спала в своей постели, думала она счастливо. Она всматривалась в окно в темноте и села, чтобы написать письмо жениху:

Дорогой, как ты сегодня? и хорошо ли ты спал? Я очень хорошо отдохнула и сегодня чувствую себя очень комфортно. Какая погода! Я верю, что дождь прекратится. Пошлите одно слово, когда вы, мой самый возлюбленный жених, будете готовы. Твоя вечная верность, Виктория!

Ее руки слегка дрожали, когда она приколола турецкие бриллианты к ушам и закрутила их вокруг шеи. Потом она закрепила сапфировую брошь, подарок Альберта, на своей груди. 

Свадебное платье Виктории было тщательно продумано, чтобы показать ее патриотизм. Ткань платья была из исторического центра шелковой промышленности в Лондоне, и 200 кружевниц из Девона  трудились над ним в течение нескольких месяцев. После этого образец кружев был уничтожен, чтобы никто не мог его скопировать. Виктория заказала огромный кусок кружева Хонитон ручной работы для своего платья в попытке возродить кружевную промышленность (машинные копии вредили торговле). Ее перчатки были сшиты из английской кожи в Лондоне. 

Виктория предпочла надеть белое платье, потому что это был идеальный цвет, чтобы выделить нежное кружево. Белое платье не было обычным цветом для невест того времени. До того, как были освоены техники отбеливания, белый был редким и дорогим цветом, больше символом богатства, чем чистоты. Виктория была не первой невестой в белом, но она сделала этот цвет популярным. Производители кружев по всей Англии были в восторге от внезапного всплеска популярности их ручной работы.

Свадьба

Когда Виктория прибыла в Сент-Джеймс, она отправилась к своим подружкам, одетым в белые платья ее дизайна. Она подарила каждой из них маленькую бирюзовую брошь в форме орла, как символ мужества и силы.

Альберт ждал ее у алтаря в ярко-красном плотно облегающем мундире, украшенном воротником и звездой Ордена подвязки — высшего ордена рыцарства в Британии. Он, не отрываясь, смотрел голубыми глазами на свою маленькую невесту.

После церемонии, молодожены отправились на полчаса в комнату Виктории, прежде чем присоединиться к гостям на свадебном банкете. Виктория надела кольцо на палец Альберта, а он сказал, что между ними никогда не должно быть никаких секретов. 

В четыре часа дня пара покинула банкет и отправилась в Виндзорский замок. После трехчасового путешествия у Виктории разболелась голова; она переоделась и лежала на диване. Альберт играл на пианино, пока она отдыхала, мысленно прокручивая картины этого хаотичного дня. 

Больше всего ей понравилось то, что когда они стояли перед архиепископом, их называли просто Виктория и Альберт. Она была не королевой или правителем, а просто женой и любовницей. Она повернулась на бок и посмотрела на своего мужа, а его пальцы скользили по клавишам пианино, играя одну из его собственных композиций. Альберт поднял глаза и подошел к ней и поцеловал. В 22.20 они пошли в свою комнату. 

Наутро

На следующее утро Виктория проснулась и лежала неподвижно, глядя на лицо Альберта в раннем свете. Он был «красивым, ангельским». Она была в восторге от интимной близости, которую ее разум напряженно представлял.

К счастью для нее, унизительная традиция, когда придворные приходили посмотреть на королевскую пару после первой брачной ночи, вышла из моды во время правления Джорджа III. Ей также повезло, что Альберт, похоже, был компетентным и нежным любовником, поэтому брачная ночь Виктории была блаженством. Ее восторг передают записи в ее дневнике:

Я никогда, никогда не проводила такого вечера! Мой дорогой, дорогой Альберт сидел рядом со мной, и его чрезмерная любовь и привязанность дали мне чувства небесной любви и счастья, на которые я никогда не могла бы надеяться раньше. Он обнял меня, и мы целовались снова и снова! Его красота, его сладость и мягкость, — действительно, как я могу быть достаточно благодарной, чтобы иметь такого мужа! О! Это был самый счастливый день в моей жизни!

Сексуальность королевы Виктории

Историки давно признали, что у Виктории было высокое либидо – некоторые подразумевали, что она была каким-то сексуальным хищником, который пожирал терпимого, но измученного мужа. Она была, несомненно, чрезвычайно страстной. Учитывая, насколько в то время для женщины был чреват секс – с ограниченным доступом к противозачаточным средствам и абортам и без облегчения боли при родах, – необузданное и безудержное физическое наслаждение мужем Виктории замечательно.

В 1859 году, в возрасте 40 лет, Виктория была в расцвете сил: с девятью детьми, страной, которая избежала революции, и мужем, которого она обожала. Она считала, что этот портрет, написанный придворным Францем Ксавером Винтерхальтером, был великолепен

В XIX веке предполагалось, что женщины с сильным либидо были патологическими: женское желание считалось опасным и потенциально взрывоопасным, и считалось, что женская животная природа подавит их слабую волю и они потеряют контроль. Женщин называли «нимфоманками» за то, что они мечтали, думали или имели то, что считалось чрезмерным количеством секса.

Для многих замужних женщин секс был рутиной, а не чем-то, чем можно было наслаждаться. Учитывая невежество, окружающее женские тела, восторг Виктории в сексуальном удовольствии был действительно контркультурным. Альберт не записывал свои взгляды на секс, но было ясно, что он удовлетворял свою жену. И он, конечно, восхищался ею, написав своему брату Эрнесту одобрительно об их сексуальной жизни. Всего через несколько месяцев после свадьбы он сказал ему, несколько защищаясь, что Виктория «сильно изменилась в ее пользу» и прекрасно выглядела.

Королевская пара в 1851 году, одетая (снова) в свою свадебную одежду: Виктория любила повторно вспоминать этот момент даже 11 лет спустя, чтобы напомнить своей публике, что она все еще невеста ее красивого жениха

Давая Альберту свободу действий, когда она вынашивала детей, Виктория вскоре обнаружила, что умный, интеллектуально одаренный Альберт был большим активом. Она провела около 80 месяцев беременной в 1840-1850-х годах — в общей сложности более шести лет – и даже дольше, учитывая восстановление после родов. В это время она передавала свои обязанности прекрасному доверенному лицу — своему мужу.

Виктория и Альберт с детьми

Но ее муж не собирался быть подчиненным партнером, и это вызывало самые ожесточенные бои в их браке. Когда они с Викторией приступили к супружеской жизни, каждый из них пытался отстоять свою волю в традиционно самых неравных отношениях: муж и жена, монарх и супруг. В этом случае супруг имел козырь: ему никогда не приходилось рожать детей.

Королева Виктория